Переполненный поглощенной энергией, я вернулся к мужчине, который с трудом держался в сознании, опираясь на стену. Девочка прижалась к его боку, всё ещё шмыгая носом. Я порылся в рюкзаке, достал флягу с маслом и протянул ему.

— Пей. Это поможет восстановить энергию.

Он посмотрел на меня с недоверием, но отчаяние пересилило. Приняв флягу дрожащими руками, он запрокинул голову и жадно осушил её до дна, не отрываясь. Почти сразу цвет начал возвращаться к его лицу, а дыхание выровнялось.

— Степан, — хрипло произнёс он, протягивая руку. — А это Настя.

— Макар, — я пожал его ладонь, машинально потирая горло, на котором наверняка останутся синяки. — Знаешь, обычно людям говорят «спасибо» за спасение от зомби, а не пытаются придушить.

Степан вздохнул и крепче прижал к себе дочь.

— Извини. Дело в том, как ты убил того мертвяка. — Он бросил быстрый взгляд на Настю и понизил голос. — Я уже видел, на что способны такие, как ты.

Я резко подался вперёд, игнорируя боль в шее.

— Где?

Степан открыл рот, собираясь ответить, но вдалеке снова раздались звуки — рычание мертвяков, множество тварей, привлечённых нашей недавней схваткой.

— Нам нужно укрытие, — он поднялся, подхватывая дочь на руки. — Поговорим там. Сюда, за мной. Я знаю безопасный путь.

Мы пробирались по запутанным переулкам, стараясь избегать открытых пространств. Степан вёл нас какими-то заброшенными дворами и чёрными ходами, которые знают только коренные петербуржцы. Он прижимал к груди дочь, которая крепко обхватила его шею и тихо всхлипывала, уткнувшись в плечо.

— Ты говорил, что видел такого, как я, — не отставал я, перешагивая через тело мертвеца с простреленной головой. — Расскажи.

Степан оглянулся с нервным прищуром:

— Видел недавно, два дня назад. Издалека. Он… делал что-то с людьми. Высасывал их, как ты тех зомби. И после них всегда оставался пепел.

Я невольно напрягся, вспоминая Темного Лекаря из метро и его жуткое «представление» с участием Стрижа. Возможно, Степан наткнулся именно на эту парочку.

— Этот ублюдок был полностью отмороженный, — продолжил он, крепче прижимая к себе дочь. — Я видел, как он играл со своей жертвой — выпускал кишки, но при этом продолжал поддерживать жизнь в теле бедолаги.

Мы вывалились на перекрёсток и замерли, как вкопанные. Прямо перед нами появилась целая орда — не меньше двух десятков мертвяков, сбившихся в кучу как стадо тупых овец. От них несло такой вонью, что глаза слезились, а внутренности скручивало узлом.

— Твою мать, — процедил Степан, выставляя руку с растопыренными пальцами. По его коже пробежала волна едва заметных голубоватых искр. — Их слишком много!

— Справимся, — я поудобнее перехватил нож и приготовился к схватке. — Я вперед, а ты прикрывай!

Первый мертвяк, почуяв свежее мясо, с утробным рыком бросился на меня. Его челюсти щёлкали, как капкан, а из разорванной глотки сочилась чёрная слизь. Я пригнулся, уходя от загребущих лап, и снизу вверх всадил лезвие прямо в глазницу. Мозги брызнули на руку тёплой жижей, а из раны хлынул фонтан тёмной крови, забрызгивая мне куртку.

Краем глаза заметил, как Степан резко выбросил руку, и два мертвяка, словно тряпичные куклы, с хрустом впечатались в асфальт. Их черепа лопнули как перезрелые арбузы, разбрызгивая вокруг кровавое месиво.

Мы двигались, прикрывая друг друга — я рубил и резал, превращая головы в фарш, а он швырял тварей об стены и асфальт.

Но мертвяки всё прибывали — вылезали из подворотен, выползали из-под машин, выбирались из окон первых этажей. Откуда, блядь, столько ходячего дерьма в одном улице?

Отожравшийся мертвяк в форме охранника с неестественно раздутыми мышцами попытался схватить меня сзади. Его когтистая лапища уже тянулась к моему горлу, но я развернулся с нечеловеческой скоростью и вонзил пальцы ему в грудь. Тварь застыла, словно наткнувшись на невидимую преграду, а затем начала съёживаться на глазах. Плоть сморщивалась, гниющие мышцы превращались в пыль, а кости крошились, как печенье.

— Их становится только больше! — крикнул Степан, отбрасывая телекинезом мертвеца, подобравшегося слишком близко. — Нужно уходить!

Я едва слышал его. Голод внутри требовал большего. С каждым поглощённым мертвяком сила росла, а с ней — и жажда. Хотелось высосать их всех, выпить до дна, превратить в пепел…

И тут воздух разорвал рёв моторов и грохот музыки. Из-за поворота, визжа покрышками, вылетели три здоровенных джипа, разрисованных психоделическими граффити. Мощные колонки на крышах извергали рэп с такими басами, что стёкла в окрестных домах дребезжали.