«Да что же со мной творится?»

Он никогда так себя не вёл. Даже жеребёнком.

Она протянула ему рюкзак.

— Ты можешь вытащить их сам. Для одного дня с меня достаточно, Зверь. — Она преувеличенно громко вздрогнула.

Изо всех сил стараясь больше не поддаваться её очарованию, Дэш отнёс рога к телам, затем сжёг их и повернулся к ней.

— Нам правда нужно идти.

— Я жду тебя, Зверь. — Она накинула рюкзак на плечи. — А можно я открою тебе секрет?

— Конечно.

— Верните череп моего брата моей невестке, и она поможет укрепить твоё королевство.

«А вот это интересно».

— Как так?

— Её отец правит Фригийскими землями… нашими северными границами. Мой отец, может, и король, но её отец владеет большей частью территории и командует большей частью нашей армии. Он сделает всё, что захочет Марла. Младшая дочь — его сердце и душа. И хотя отец, возможно, невысокого мнения обо мне, я нравлюсь Марле, и она любила и обожала моего брата больше жизни. Её благодарность за возможность похоронить возлюбленного с должными почестями будет безмерной.

Сказанное произвело на него впечатление.

— Ты разбираешься в политике?

— Я умею слушать.

Дэш уловил нотку грусти в её голосе, которая напомнила ему кое о чём.

— Где ты научилась так хорошо драться?

Прекрасные глаза заволокло стыдом.

— Так где ты говоришь находится замок? Не пора ли нам в путь?

Значит, он не единственный, кто предпочитает сменить тему, когда речь заходит о чём-то неприятном.

— Теперь ты увиливаешь от ответа.

Танис прерывисто вздохнула, избегая его взгляда.

— Помнишь тех детей, играющих на улице, о которых ты говорил? Я была одной из них. Ублюдок-единорог выкрал меня из дома и продал для извращённых увеселений. — В карих глазах отражались ужасы прошлого. — Давай просто забудем об этом, ладно?

Её неожиданное признание было похлеще удара в живот. Настолько ошеломляющее, что Дэш не мог отдышаться.

Он как никто понимал её боль, его сердце разрывалось от того, что он не смог избавить её от терзающего душу прошлого.

— Танис…

— Не надо, Дэш. — Она подняла руки и отодвинулась от него. — Я не хочу слышать твои извинения или сочувствия. Тебе не понять. Как и другим. И мне не нужно липовое сочувствие. Прошлое осталось в прошлом, и с этим ничего не поделаешь.

Дэш схватил её за руку, когда Танис попыталась уйти, и заставил остановиться. Гнев, боль и горе бурлили в нём. Когда он заговорил, его голос стал на целую октаву ниже.

— Мой отец продал меня фессалийцам ради мирного соглашения, когда я был маленьким жеребёнком и едва мог постоять за себя.

Понимание сказанного отразилось в тёмных глазах.

Кентавры и единороги — естественные враги. С незапамятных времён они боролись за господство. Поскольку кентавры — наполовину люди, они всегда считали себя высшим видом парнокопытных.

И как только единороги обрели способность менять облик, это только усилило их ненависть друг к другу. Единороги больше не могли мириться с высокомерием кентавров и решили избавиться от их тщеславия — и самих кентавров. В свою очередь, за способность менять ипостась, кентавры люто возненавидели единорогов и вознамерились их уничтожить.

— Я понимаю твои чувства, Дракончик. И мне жаль, что никто тебя не защитил.

Сердце Танис бешено заколотилось, когда она поняла, что он — один из той горстки таинственных выживших, вернувшихся домой вопреки всему. Тех, кого считали погибшими.

Нет, он был одним из тех, кого собственный отец отдал врагам и оставил умирать.

— Ты был одним из заложников, переданных ко двору кентавров как гарант мира? — её голос дрогнул.

С отсутствующим взглядом Дэш кивнул.

От ощущения родственной души у неё перехватило дыхание.

— Сколько тебе было лет, когда тебя отправили в плен? — спросила она, почти боясь услышать ответ.

— Семь.

Танис не могла даже представить весь ужас осознания того, что собственный отец отправил тебя умирать. По крайней мере, её похитили, когда она была почти взрослой. Ладно, подростком.

И случилось это по её собственной глупости — из-за нежелания прислушиваться к предупреждениям отца и других: не гулять в одиночестве. Она тогда считала их глупыми параноиками. Что они знали?

Но её отец, в отличие от Дэша, сделал бы всё, чтобы защитить её. Она не могла представить, чтобы он предложил её в качестве заложницы врагам.

— Я... — начала она, но он приложил палец к её губам.

— Не извиняйся. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.

Кто, если не он? Впервые в жизни она стояла перед тем, кто знал о её кошмарах не понаслышке. Тот, кто прошёл через тот же ад... нет, даже худший. Со столь знакомыми ей шрамами.