Он возвышался над нами, заполняя собой всё поле зрения. Его медленное, почти ритуальное появление было ужасающе прекрасно. Я, несмотря на леденящий душу страх, на миг залюбовался чудовищной красотой древнего хищника, совершенством его форм, воплощенной силой первозданного ужаса. Это был Абсолютный Хищник. Но восхищение длилось мгновение. Впереди была битва. И всё, что мог беспомощный Ключник — это не мешать тем, кто способен сражаться.

— Хана, — мой голос все же сорвался, хриплый, но на удивление твердый. — Я верю в тебя.

Про себя же, глядя в бездонные желтые глаза чудовища, я с ледяным, пугающим спокойствием понял, что мы уже мертвы. Я не должен был соглашаться на этот безумный план Айко. Вот только… иного пути уже не оставалось. В воде мы были просто легкой закуской. Здесь же, на камне, был хоть призрачный шанс. Шанс для Ханы. Для Ланселота. Битва или смерть. Третьего не дано.

Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, боль была якорем в море отчаяния. После чего повернул голову к ученице, в её единственном глазу, полном решимости и безумной отваги Ланселота, ища хоть искру надежды.

— Пожалуйста… — прошептал я, и горькая ухмылка исказила черты под маской. — Не умирай. Иначе мне придется тоже, — мой голос упал почти до шепота, адресованного лишь самому себе и, возможно, всем чертям Мансуса: — Если ты сразу в рай… то меня ждет очень теплая компания… — с ухмылкой заканчиваю.

Василиск медленно, словно давая нам прочувствовать весь ужас положения, переполз через край пирамиды. Его гигантское тело, толстое, как ствол древнего дуба, заползло на площадку. Чешуя скрежетала по камню, издавая звук, от которого стыла в жилах кровь. Он разомкнул пасть, обнажив ряды кинжалообразных зубов, из которой пахнуло запахом гнили. Глубокий, шипящий выдох, похожий на свист пара, прозвучал как наш приговор.

Хана решительно шагнула вперед, ставя себя между чудовищем и мной. В её руке материализовался сияющий клинок Ланселота. Латы покрыли её с головы до ног, сияя в полумраке чистым, вызовом монстру. Она подняла меч, остриём к гигантской голове.

— Ладно, змея переросток, — её голос дрожал, но не от страха, а от адреналина и ярости. — Ты хотел меня трахнуть?! Я сама тебя трахну! — решительно закончила она, опуская забрало.

Хана совсем не боялась монстра, казалось, она была наоборот в предвкушении предстоящей битвы…

Глава двадцать третья. Безумцам слава.

Думали ли вы когда-нибудь, как умрете? Я, валяясь в постели от проклятий, порой раздумывал об этом. Угасание. Предсмертный хрип. Может, мне даже повезет умереть во сне. Я тогда думал, что меня сожрет чужая зависть, медленный яд сплетен и злобы. Но, глядя на чешуйчатую гору, надвигающуюся на нас по камню пирамиды с шипящим скрежетом, я понял одно, мой прогноз был слишком оптимистичен.

Хана не раздумывала. Она решительно вышла вперед, навстречу гиганту, поманила клинком — вызов, который не могло проигнорировать даже такое чудовище. Василиск отреагировал мгновенно. Голова, размером с кузов грузовика, рванула вперед, пасть разверзлась, обнажая лес кинжалообразных зубов и запах гниющего болота. Шипение слилось с шелестом чешуи по камню в леденящий душу аккорд.

Мне оставалось лишь со сдавленным, совсем не героическим писком, отскочить в сторону, прижавшись к холодному камню площадки. Гигантское тело пронеслось всего в метре, ветер ударил в лицо, а я ощутил дрожь пирамиды под ногами. Я перекатился, и вся моя сущность взвыла от боли. Ребра, спина, колено — все напоминало один сплошной, гигантский синяк, после нашего адского забега. Глаза затуманились на миг от обжигающей боли.

В этот самый миг Хана действовала. Она была размытой серебристой тенью, метнувшейся в бок. Ее меч Ланселота, сверкая холодным светом, со всего размаха врезался в черную, как ночь, чешую на боку змея. Удар был сокрушительным, звон стали разнесся эхом по пещере. Но результат… Ш-ш-ш-шик! Вырвался лишь сноп искр, в полумраке они походили на сварку. Меч отскочил, не оставив даже царапины. Чешуя выдержала удар легендарного клинка!

Нам точно пиздец, пронеслось в голове с ледяной ясностью. Мы как мухи против танка.

Айко, тем временем, воспользовалась моментом. Она припала на одно колено в дальнем углу площадки, обрез в ее руках казался игрушечным против такого монстра. Я видел, как ее палец бешено дернул спуск. Первый патрон лишь жалкий, мокрый Щелк! Осечка. Отсырел. Но зато второй… БА-БАХ!!!

Выстрел прогремел, как удар грома внутри пещеры. Звук оглушил, заставив содрогнуться даже камни. Дробь, сконцентрированный свинцовый смерч, рванула к мертвенно-желтому глазу Василиска. Вот только змей, обладая звериной реакцией, в последний миг дернул головой. Заряд с оглушительным лязгом ударил не в глаз, а в нижнюю челюсть, в массивный костяной выступ под ней. И… отскочил. Рассыпался веером рикошетов по камню, будто выстрелили горохом в бронеплиту.