– Не перестанет, он вежливый, – сообщила Велимира, примерилась и чмокнула Зубова в щеку.

Она то и дело его целовала, а еще мурлыкала как кошка, совершенно не обращая внимания на окружающих. Зубов сначала стеснялся, а потом перестал. Ему очень нравилось, что она открыто заявляет на него свои права. В том, что эти права существуют, он даже не сомневался.

Вскоре стол был накрыт, мясо нанизано на шампуры, самовар набит шишками. Оставалось только дождаться гостей. Впрочем, долго ждать они себя не заставили. На участок, шурша шинами, вползла большая машина Святослава Петровича, из которой выбрались он сам, его жена и Мирон с Агафьей. Зубов даже не думал, что он будет так рад их видеть.

– Молодой человек, не стойте столбом, доставайте пироги, они в багажнике, – распорядилась Мария Николаевна. – Славик, Оля, Вера Афанасьевна, здравствуйте. Мира, детка, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно я себя чувствую, – отозвалась Велимира. – В понедельник на работу выхожу. Еще бы все перестали обращаться со мной так, словно я хрустальная ваза.

Зубов принес пироги. Выглядели они действительно так соблазнительно, что он даже слюну сглотнул. Женщины в этой семье умели готовить. И с этим ему повезло.

– Вы должны нам все рассказать, – все так же повелительно сообщила Мария Николаевна. – Мы ужасно переживали из-за Миры. И очень рады, что все наконец кончилось. Бедный Савелий Игнатьевич, какую же змею он пригрел на своей груди. И как хорошо, что Нюточка этого не увидела.

– Маша, не кудахтай, – строго велела Вера Афанасьевна. – В том, что случилось, вина Савы, несомненно, есть. Все это огрехи воспитания. Видел же, что Таня портит мальчишку, но ничего не предпринял. Самоустранился. И вот результат. Таня, конечно, совсем почернела от горя, бедняжка.

– Еще бы, – фыркнул Светик. – Любимый сыночек в тюрьме. Трех человек убил и Миру похитил. С таким непросто смириться. Если честно, кого мне жалко, так это Игоря с Даной. Будут теперь прыгать вокруг безутешной матери, а она обязательно этим пользуется.

– Не осуждай, – отрезала Вера Афанасьевна. – Это проще всего. Поможем, что в наших силах. Славик уже предложил свои услуги в организации похорон Савы, Борика и Ирочки. Но Игорь отказался. Сказал, сам все сделает.

– А бриллианты и изумруд нашли? – спросила Агафья. – Вот бы одним глазком посмотреть на такие огромные камни.

– Нашли. И картину тоже. Олег спрятал их в кладовке в своей квартире. Камни положил на дно ящика с инструментами, а картину засунул между стеной и стеллажами.

– И кому они теперь достанутся?

– Самойлов в своем завещании отписал все своей дочери Ирине, а единственной наследницей той осталась ее мать. Несчастная женщина, никакие ценности не заменят ей дочь, – вздохнул Бронислав Петрович.

– Расскажи, как ты Олега скрутил, – с горящими глазами обратился к Зубову Мирон.

Восемнадцать лет, с виду здоровый лоб, а глаза еще почти детские, любопытные. Спортсмен. Чемпион. Будущий врач, продолжатель семейных традиций. И лицо открытое, славное. И как только Зубов вообще мог его подозревать.

– Да вообще ужас, – вмешалась в разговор Велимира. – Я когда очнулась и узнала, что он один в Репино отправился, чуть с ума не сошла. А если бы Олег его подкараулил и убил?

– Не убил бы, – уверенно заявил Зубов и улыбнулся. – Ты же сама сказала, что как раз в Репино за меня спокойна, потому что это самое безопасное и комфортное место на земле. И оказалась права.

Чудесный это был вечер. Как ни странно, среди этих, еще совсем недавно совершенно посторонних людей он чувствовал себя так свободно, будто знал их тысячу лет. Вера Афанасьевна больше не казалась ему высокомерной, а Мария Николаевна язвительной. А братья Бронислав и Святослав, Славик и Светик, очень любят друг друга, и их жены прекрасно ладят между собой и со свекровью.

Мирон был прекрасно воспитан, а Агафья обожала Велимиру, просто в рот ей смотрела. И никаких трудностей в связи с ее переходным возрастом Зубов тоже не заметил. Это была большая, дружная и интеллигентная семья, в которой все стояли горой друг за друга. Он будет счастлив стать ее частью.

Пока убирали посуду и водружали на стол пышущий жаром самовар, вкусно пахнущий шишками, старая балерина поманила Зубова за собой. Они вышли из гостиной и дошли до ее комнаты. Там она подошла к стоящему у стены очень стильному секретеру, выдвинула ящик и достала маленькую коробочку, в которой лежало обручальное кольцо из красного золота. Простое, но массивное и дорогое.

– Алексей, я хочу отдать вам кольцо моего мужа. Петя носил его не снимая с самого дня нашей свадьбы, и я хранила его все эти годы как память о нем. Мне будет приятно знать, что его так же, не снимая, будет носить муж моей старшей внучки. Достойный человек, который ее спас. А ей я отдам свое. Они покупались в паре и были свидетелями большого счастья. Пусть у вас будет так же.

Сконфузившийся Зубов с легким трепетом принял коробочку из ее рук.

– Я еще не сделал Мире предложения, – сказал он чуть растерянно. – Не купил помолвочное кольцо. Но я исправлюсь, честное слово. И сразу же попрошу у Бронислава Петровича и Ольги Андреевны ее руки. Как я понимаю, ваше согласие я только что получил. Правда, я не знаю, согласится ли Мира.