Содрав с головы потяжелевший обруч, я с жадным свистом втянула воздух. Грудная клетка будто закаменела, покрываясь шершавой корой, легкие слиплись, а горло сдавило мертвой хваткой. Когда снизилось воздействие ментального артефакта, сделалось чуточку легче. Боль немного отступила, а мысли, раздавленные мучительной агонией, постепенно начали упорядочиваться.

Вокруг на самом деле творилось нечто невообразимое. Из земли вдруг вылезли миллионы гибких кореньев и лиан, которые пронзали мертвецов насквозь, опутывали коричневато-зеленой сетью и утаскивали под землю. Чуть поодаль, где прежде размещались жертвенные алтари, мерцал еле видимый в воздухе золотистый барьер. Он простирался нерушимой стеной вдоль кромки израненного леса и тянулся до Зельдаринских гор. Когда исчез последний мертвец, на поле боя воцарилась оглушительная тишина.

— Дафна! — прошептала я сорванным от крика голосом, не скрывая бегущих по щекам слез. — Она принесла себя в жертву и стала Хранителем. Дафна Нальнир спасла Атарон и родной Зельдарин.

Ошеломленные моим заявлением, воины застыли, растерянно глядя на мерцающий барьер, надежным щитом укрывший академию и близлежащие земли от нашествия нежити. Затем, повинуясь единому порыву, дважды бухнули кулаками себя по плечу и проскандировали имя отважной девушки, в одночасье превратившейся в легенду.

В моем теле еще гуляли отголоски фантомной боли, но я опустилась на одно колено, отдавая последние почести доблестному герою, пожертвовавшему собой ради спасения других.

— Клянусь, твое имя и подвиг никогда не будут забыты! Имя Дафны Нальнир навсегда войдет в историю пяти королевств.

По возвращении навстречу во двор высыпали обитатели крепости. Они видели, как мертвецы внезапно исчезли. Обратили внимание на характерное проявление магии земли и барьер, ярко мерцающий при свете дня, но не понимали, что происходит.

— Слушайте все! — Я взошла на крыльцо академии, откуда меня было видно людям, собравшимся перед зданием. — Атарону и всему Зельдарину ничего больше не угрожает. Магия над лесом — защитный барьер, который установил новый хранитель Иринтала. Я хочу, чтобы каждый житель империи Измен помнил и уважал подвиг, совершенный хрупкой девушкой, а имя Дафны Нальнир стало олицетворением смелости и небывалой отваги. В честь этого я учреждаю высочайшую награду — Орден Хранителя, которая будет выдаваться воинам, отличившимся на поле битвы. Тан Тинтар, — обратилась к артефактору, в чьих глазах застыли слезы, и в то же время сквозила гордость за ученицу, — поручаю вам изготовить орден, который, помимо знаковой ценности, нес бы и защитную функцию, чтобы его хранили в семье героя и передавали потомкам.

— Будет исполнено, Ваше Величество! — почтительно произнес зельг.

— Помимо этого, я утверждаю сегодняшний день — днем Памяти хранителей, который станет всеобщим праздником, когда мы будем вспоминать героев, отдавших жизни во имя спасения пяти королевств, и чествовать воинов, проявивших мужество и доблесть в сражениях с нашими врагами. Тан Айридар, поручаю организовать праздничный пир, посвященный Дафне Нальнир. И не забудьте отправить весть в Зельдарин и пригласить на торжество семью Нальниров. Большинство представителей этого клана храбро сражаются в наших рядах.

После речи, которая далась с огромным трудом, ведь каждое слово отзывалось болью и откладывалось в душе тяжелым отпечатком, я направилась к Нимернису. Он восстанавливался после наказания у лекарей в ущелье и не подозревал, что его любимой девушки больше нет.

— Где она? — Сендар вмиг осунулся и постарел, когда услышал печальную весть. — Я хочу увидеть место, где Дафна...

— Там, где мы уничтожили жертвенный алтарь.

— Она страдала? Утратила себя так же, как хранитель ущелья? — дрогнувшим голосом уточнил эльфир.

— Агония была мучительной, но Дафна сохранила рассудок, я разделила ее боль. Зельга потеряла физическое тело, которое стало частью Иринтала, но ее душа жива и отражается в каждом дереве, растении или пяди земли западной части леса. Сейчас физическая боль отступила, и она обрела покой. Если захочешь поговорить, рассказать, что чувствуешь, хранительница услышит.

— Ты позволишь навестить ее?

— Зачем спрашиваешь? Я никогда не была против ваших отношений. И мне жаль, что из-за того инцидента вы даже не успели попрощаться, поговорить.

— Не понимаю, почему… Вернее, как она на такое отважилась? Каждый из нас не раз задавался вопросом, сможет ли добровольно принести себя в жертву? Лучше бы это был я…

Вечером, после торжества в честь Дафны и официальной церемонии передачи награды семье девушки, я вернулась к себе. Невыносимо тяжело было смотреть в глаза отца, потерявшего дочь, которому обещала ее беречь. Но решение зельга принимала самостоятельно. Я не давила, не заставляла и даже в мыслях не допускала, что девушка на такое способна.