Неслышно ступая, он выскользнул за пределы лагеря, не замеченный дозорными. Они все еще умудрялись его не замечать, хотя он придирался – они теперь были подготовлены куда лучше, благодаря ему.

Бесшумно, словно клочок тумана, он скользил до самых позиций врагов – своих и повстанцев. Идея была не очень хорошей, но он не слишком переживал. Одним врагом меньше, а у девочки будет теплая одежда на первое время.

Сейчас было легко перебить большую часть этого лагеря. Он шел между спящими солдатами. Старик был прав. Что по ту сторону фронта, что здесь – были одни и те же лица. Помоложе и постарше, мужские, женские. Только тут не было детей.

Он предпочел подавить свое здравомыслие, которое подсказывало, что на войне хороши любые методы. У него еще оставалась пусть и смешная, но честь.

Убил он только одного врага. Найдя человека, похожего телосложением на Милу, он остановился возле него.

Это была миниатюрная женщина. Она спала на чем-то тонком, напоминающем коврик, укрывшись своей шинелью. Под головой лежал небольшой рюкзак – видимо, с личными вещами и патронами, походные обычно больше, чтобы можно было взять дополнительный груз.

С едва слышным хрустом под его пальцами лопнули шейные позвонки. Она так и не проснулась. Только голова мотнулась в сторону, и из-под сбившегося головного убора высыпались неровно остриженные волосы. Они были такого же светлого цвета, что у Милы, только чистые и расчесанные.

Он быстро и тихо снял с женщины одежду и затолкал ее в рюкзак. Прихватив шинель, он выскользнул за дверь помещения. Возле входа в здание дремали трое солдат. Как только обнаружится, что произошло, они наверняка лишатся жизней, но иного выхода Сигурд не видел. Их он тоже не тронул.

Вернулся он быстро, хотя и не особенно торопился. Девочка все еще спала. Во сне она немного переползла от огня, и теперь лежала, обнимая упрятанный в ножны меч. Сигурд улыбнулся. Ребенок в мире войны даже во сне тянется к оружию.

Он не стал будить девочку и сел у огня, положив возле нее рюкзак и шинель.

Сидеть пришлось не долго. То ли почуяв его взгляд, то ли выспавшись, Мила шевельнулась. Точнее, шевельнулась куртка Сигурда, под которой тщедушное тело ребенка совершенно терялось.

Она как-то судорожно вздохнула и принялась выбираться из-под тяжелой ткани. Когда ей это удалось, Сигурд, сидевший рядом, еще ближе пододвинул к ней принесенные вещи.

– С добрым утром.

Она обернулась, с каким-то неверящим выражением лица.

– А мне снилось, что ты ушел.

На постоянно серьезном и слегка угрюмом лице Сигурда проступила улыбка. Только ради нее он научился улыбаться более-менее натурально. И так, чтобы окружающие не пугались. Он кивнул на предусмотрительно расстегнутый рюкзак.

– Примерь это.

Девочка неверяще уставилась на торчащую наружу теплую одежду. Тонкие руки протянулись, было, взять ее, но отдернулись.

– Это что, мне?

Сигурд вновь усмехнулся.

– Мне это не полезет. Одевайся.

Словно мелкий хищный зверек, она накинулась на вещи. Бросив взгляд из стороны в сторону, прижимая сверток к груди, ища, где можно переодеться, она смутилась, похоже, забыв, как ночью пыталась соблазнить молодого Волка. Поняв ее, Сигурд улыбнулся в очередной раз.

– Не бойся, я закрою глаза.

И он их действительно закрыл, оставшись сидеть неподвижно, прислонившись к куче пустых ящиков, хотя она и произнесла негромко: «Не обязательно».

Какое-то время был слышен шорох, потом он прекратился.

– Можешь смотреть.

Сигурд открыл глаза. Девочка вся сияла от счастья, словно сбылась ее давняя мечта.

– Тебе очень идет.

Мила вся зарделась от смущения.

– Правда? Ты так считаешь?

Он кивнул. Конечно, он не стал ей говорить, что форма на ней висит мешком, не смотря на туго подтянутые ремни и лямки. Вообще говоря, форма ей действительно шла. Даже слишком. Она была похожа на убитую женщину. Но, в конце концов, самое главное, что эта одежда была теплой. Обувь и вовсе пришлась впору. Девочка заправила штаны в голенища сапог с высокой шнуровкой, и стало не заметно, что они длинны ей.

Подскочив к Сигурду, она бросилась ему на шею, обнимая. Он не успел отстраниться, когда уголка губ коснулись ее губы, но он не позволил ей большего, отодвинув ребенка. К тому же у него созрел коварный план.

– Давай договоримся. Одежду ты оставляешь себе, но за это будешь съедать весь свой рацион. А то форма свалится с тебя, а ты и не заметишь.

Девочка, даже не задумавшись, закивала головой. Ее переполняла щенячья радость. Потянувшись вперед, Сигурд дернул за рукав. В его ладони остался армейский знак различия. Он снова притянул к себе рюкзак и вытряхнул его содержимое на землю. Девочка стояла рядом. Она смотрела, как Волк сортирует выпавшие вещи. Патроны он сложил в одну кучку. У девочки не было оружия, но у убитой женщины оно было – он засунул пояс с кобурой и ножнами сюда же, хотя сейчас отложил в сторону. Зеркало, расческа, мыло – девочка отложила и это в сторону – пригодится. Швейные принадлежности – тоже. Из личных вещей у женщины было только три, завернутых в плотную бумагу, пикта. На них была она, мужчина и ребенок, совсем маленький. Все три были разные, но одного содержания. Это была мирная жизнь убитого им солдата.