— А почему это наедине? — возмутился он. — Мы все вместе жабу нашли!

— И бриллианты! — добавил Лето.

— А я их выколдовывал из грязи! — гордо сообщил Арадий.

— С моей помощью, — хмыкнула Стеллария.

— Да-да! — вынужден был согласиться, хоть и слегка скривившись, Астер. — Мы все вместе поговорим. А теперь мы вызовем Держащих Закон и отправим преступника с ними. Разбирательство по делу о похищенных бриллиантах объявляю закрытым.

— Нет! — громко сообщила тётя Гераклеума, выпрямляясь во весь рост.

— Что «нет»? — поинтересовался Астер.

— Я против того, чтобы отдавать Даддера Держащим Закон.

— Но леди, — мягко начал Астер. — Он преступник! Вы сами обратились к Держащим, в конце концов.

— Да, — кивнула тётушка. — И я отзову заявление. Скажу, что сама нашла свои драгоценности. Что положила их в другое место и забыла.

— Тётушка, — вступил Кардус. — Даддер должен ответить по закону за своё преступление.

— Он ответит, — коварно ухмыльнулась пожилая леди. — Отдайте его мне.

— В смысле? — заинтересовался Кардус.

— В самом прямом, — прищурилась тётушка, окидывая невольно содрогнувшегося Даддера острым взглядом. — Он будет работать на меня. По нерасторжимому договору.

— Леди Умбра, — сурово начал Астер. — Вы же знаете, что рабство и пытки запрещены законом на территории нашего королевства.

— А кто говорит что-то о пытках? — делано удивилась тётушка. — Кардус же его выгоняет. Почему бы теперь ему не стать моим дворецким. Моим бессменным дворецким.

— Он должен дать на это согласие в любом случае, — пожал плечами Астер. — Договор двухсторонний.

— Конечно! — оскалилась в доброжелательной улыбке пираньи тётушка. — У него есть выбор. Работать на меня или…

— Или смертная казнь, — понимающе усмехнулся Астер.

— Вот именно! — торжествующе сложила руки на груди леди Умбра.

Взгляды всех присутствующих, включая чумазых детей, обратились на съёжившегося Даддера.

— Ну так как? — поинтересовался Астер. — Ваше решение?

— Я согласен, — выдавил из себя Даддер, зажмурившись.

— Согласны на казнь? — вкрадчиво поинтересовался Кардус, который считал, что в такой ситуации надо выбирать казнь. Один раз убьют и свободен, а вот благородная леди может дворецкого мучить десятилетиями. Любителя чужих бриллиантов не то чтобы было жалко, но крохотная часть Кардуса, та, что отвечала за мужскую солидарность и была хорошо знакома с тетушкой, шептала: «соглашайся на смерть, глупец».

— Согласен на договор.

Кардус невольно поёжился. Он бы на месте Даддера, однозначно, предпочёл смертную казнь. Оскорблённые женщины страшны в гневе. А уж тётушка… Бррр!

— Возможно, теперь вы захотите извиниться, — голос Кардуса звучал, как острая сталь, нежно обёрнутая бархатом. Вроде и мягонько, но если наткнешься, не поздоровится.

— Я? — искренне изумилась тетушка Гераклеума. — Ах, конечно, — оскалилась она в неискренней улыбке. — Мне так жаль, что твой персонал, Кардус, настолько некомпетентен, что при первой же возможности стремится обворовать одинокую беззащитную женщину. Может быть, тебе стоит ответственнее подходить к подбору кадров? К примеру, эта твоя няня…

— Извиниться перед Иридой, — продолжал вымораживать интонациями комнату Кардус.

Я тихонько стояла и не отсвечивала. Извинения тётки мне были нужны, как жабе бриллианты. По опыту знаю, если человек паскуда, то это надолго. Фальшивые извинения от женщины, готовой обвинить меня во всех смертных грехах? Нет, спасибо, пусть оставит их себе и вкушает за ужином…

— Перед няней? — непритворно изумилась Гераклеума. — Зачем?

— За несправедливые обвинения. Как считаете, заслуживает ли это извинений? — сам вид Кардуса подсказывал, что вопрос не риторический и правильный ответ на него имеется.

— Кардус, но ведь это я здесь жертва! — ахнула дама. — Меня ограбили! Я пострадала!

— Дети голодны, — вовремя вспомнила я о своих обязанностях. — Если не возражаете, я займусь своими подопечными.

Все что угодно, лишь бы убраться отсюда.

— Идите, Ирида, — вздохнув, махнул рукой многодетный владелец заводов, газет, пароходов и прудов с жабами, наряженными в бриллианты, правильно прочитав на моём лице желание поскорее оказаться где-нибудь не здесь.

Из комнаты я вылетела, как пробка из бутылки. Ванна. Ванна и ужин.