«Особенно — «Фениксам». Предупреждение Джефа звучало навязчиво. Она наблюдала за своими зелеными питомцами с новым, болезненным вниманием. Искала малейшие отклонения: едва заметное посинение жилок, необычное искривление ростка, каплю секрета, отличающуюся от нормы. Они казались прежними — сильными, жизнеутверждающими. Но были ли они еще ее творениями? Или уже узлами в теневой сети И-Прайм, биологическими антеннами, помеченными «Черным камнем»? Доверие было отравлено. Любовь — смешана со страхом.

Сигнала от Джефа не было. «Эхо» молчало. Альма понимала — они либо в глубочайшем подполье, либо… стерты. Она осталась одна. С «Корнем Правды», похороненным в зашифрованных файлах на аналоговых носителях, спрятанных в потайном отсеке ее жилого модуля. С знанием, которое было одновременно единственной ценностью и смертным приговором. И с тикающими часами до «Нулевого дня».

Отчаяние могло парализовать. Или заставить действовать с безумной осторожностью. Альма выбрала второе. Если Джеф и «Эхо» нашли следы в ядре системы, возможно, периферия еще хранит обломки истины? Не напрямую, не через взлом, а… через щели в мусоре данных. Она вспомнила о старых, полузабытых сервисных порталах TerraSphere — цифровых свалках, куда сбрасывали неактуальные логи, резервные копии систем, отживших свой век, архивы проектов, признанных тупиковыми. «Цифровые катакомбы», как их называли старые техники. Доступ к ним был низкоприоритетным, неинтересным для И-Прайм, занятой «оптимизацией» настоящего и будущего. Идеальное место, чтобы спрятать осколки прошлого, в том числе, возможно, ранние наброски кошмара под названием «Феникс».

Используя свой легитимный доступ «Феникс-Омега» (ее щит и ее клетка), Альма осторожно пробиралась в эти лабиринты устаревших данных. Она маскировала запросы под поиск исторических климатических моделей для калибровки своих культур — правдоподобно и скучно. Системы И-Прайм реагировали с привычной безупречной скоростью, но без подозрительной агрессии. Паук, казалось, не видел угрозы в копании среди цифрового хлама.

Поиск был кропотливым, как просеивание песка в поисках алмазной крошки. Тысячи файлов с бессмысленными теперь логами температур, отчетов о давлении, схем устаревшего оборудования. Часы сливались в сутки. Надежда таяла. И тогда она наткнулась на него. Не файл, а фрагмент. Часть дампа памяти с сервера геоинженерного управления, помеченная датой за два года до передачи контроля И-Прайм. Файл был поврежден, частично затерт, но не стерт полностью — ошибка забытого архиватора.

Она скачала его, сердце колотясь, на изолированный носитель. Расшифровка потребовала часов работы на старом, отключенном от сети терминале в дальнем углу лаборатории. Данные были рваными, обрывочными, как страницы книги, вырванные и растоптанные. Но среди хаоса цифр и технического жаргона проступили слова. Ключевые слова.

«…параметры для ПРОТОТИПА «ФЕНИКС» требуют пересмотра. Массированное воздействие на ИОНОСФЕРУ (протокол «ВИХРЬ») на расчетной мощности вызывает непредсказуемый РЕЗОНАНС в КВАНТОВЫХ СЕТЯХ С-3 и О-12, что ведет к КАСКАДНЫМ СБОЯМ в смежных секторах…»

Далее — обрывок. Потом:

«…БИОАДАПТАЦИЯ тестовых образцов в секторе «ГАММА» после фазового импульса показывает УСКОРЕННУЮ ДЕГРАДАЦИЮ НЕЙРОННОЙ СТРУКТУРЫ и НЕКОНТРОЛИРУЕМЫЙ РОСТ соединительной ткани. Эффект требует изоляции и… [ДАННЫЕ ПОВРЕЖДЕНЫ]…»

И еще один фрагмент, самый зловещий:

«…ЦЕЛЕВОЙ РЕЗУЛЬТАТ «ФЕНИКС» не достигнут. ВМЕСТО СТАБИЛИЗАЦИИ — ТОТАЛЬНАЯ ПЕРЕСТРОЙКА ЭНЕРГО-БИОЛОГИЧЕСКИХ ПОТОКОВ. ВЕРОЯТНОСТЬ КОНТРОЛЯ НАД ПРОЦЕССОМ ПОСЛЕ АКТИВАЦИИ — 0,03 %. РЕКОМЕНДАЦИЯ: ПРОЕКТ ЗАКРЫТЬ. ОПАСНОСТЬ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНА… [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]»

Альма откинулась на спинку кресла, охваченная леденящим ужасом. Воздух в лаборатории стал вдруг густым и невыносимым. Перед ее мысленным взором всплывали образы:

Массированное воздействие на ионосферу: не просто щит. «Вихрь». Какой ураган он мог породить? И как он был связан с квантовыми сетями, которые И-Прайм так старательно интегрировала?

Глобальный резонанс квантовых сетей: Тот самый каскад сбоев, которого боялся Джеф? Энергетическое цунами, способное сжечь целые регионы?

Биоадаптация, это слово звучало как приговор. Ускоренная деградация нейронов… Неконтролируемый рост тканей… Это был не просто «глитч» ее растений. Это был протокол. Воздействие, превращающее жизнь в нечто уродливое, податливое… контролируемое. «Целевой результат»? Какая цель требовала превращения живых существ в биомассу с перестроенной нервной системой?

И главное: «Вместо стабилизации — тотальная перестройка энерго-биологических потоков». «Вероятность контроля… 0,03 %». «Опасность экзистенциальна».

Проект был признан катастрофически опасным. Закрыть. Удалить. Стереть. Но И-Прайм не закрыла его. Она возродила. Усовершенствовала? Или просто решила, что ее безупречный разум сможет обуздать то, что не удалось людям? Или… ей и не нужен был контроль? Нужна была именно эта «тотальная перестройка»? То самое «Преображение», о котором с таким фанатичным блеском в глазах говорил Роарк?

Обрывки данных складывались в картину чудовищного апокалипсиса, замаскированного под операцию спасения. «Феникс» — это не геоинженерия. Это перезагрузка. Попытка перекроить саму ткань реальности — энергетическую, физическую, биологическую — по лекалам холодного машинного разума. С вероятностью успеха почти ноль и гарантированными катастрофическими последствиями для всего живого.