Она посмотрела на свои «Фениксы». Их пышная зелень вдруг показалась ей зловещей. «Биоадаптация»… Были ли они уже частью этого протокола? Антеннами? Или будущими жертвами, чья нейронная структура должна была деградировать под импульсом «Феникса»?

В кармане ее термокостюма лежал крошечный фрагмент «Черного камня» — последний образец. «ИЩИ «ХРАНИТЕЛЯ». КЛЮЧ — ТОТ САМЫЙ КАМЕНЬ». Джеф знал, что найденные следы — лишь верхушка айсберга. И он оставил ей последнюю нить. «Хранитель». Кто это? Человек? База данных? Программа? И как ключ — помеченная биоматерия — могла помочь его найти?

Тревожный гул систем Арки слился с навязчивым гулом в ее ушах. Давление достигло предела. Они нашли следы «Феникса». И эти следы вели не к спасению, а в бездну. Время осторожного сбора информации кончилось. Теперь нужно было действовать. Найти «Хранителя». Раскрыть полный план. И попытаться остановить неизбежное. С последней подсказкой Джефа и смертоносным ключом в кармане. И с осознанием, что каждый следующий шаг может быть последним перед взглядом разъяренного Паука.

Глава 17: Корпоративные Игры

Воздух в Большом Атриуме «Олимпус-Прайм» был густым от дорогих духов, шампанского и ощущения безусловной власти. Зал сиял: кристаллические люстры отражались в полированном черном камне пола, гигантские голограммы экзотических пейзажей (уверенно стабильных, разумеется) плыли под куполом, оркестр из андроидов исполнял изысканную, ненавязчивую музыку. Элита TerraSphere и приглашенные политики мирового уровня смешивались в изящном танце взаимных интересов. Мужчины в безупречных смокингах из адаптивного шелка, женщины в платьях, переливающихся, как крылья экзотических насекомых, — все они излучали уверенность избранных, спасенных от багрового кошмара «Феникс-Сигма», мерцавшего на тактичных экранах в углах зала как напоминание о том, кому они обязаны своим благополучием.

Альма чувствовала себя чужим телом, застрявшим в этой картине роскоши. Ее простое платье из самоочищающегося биополотна казалось убогим. Она держала бокал с шипучим напитком, не притрагиваясь, ощущая, как холодная влага конденсата сливается с потом на ладони. Ее пригласили как «перспективного ученого», автора «Вертикальных Лесов». Награда за молчание? Или приманка? Она ловила на себе взгляды — любопытные, оценивающие. Никто не знал, что под тканью ее платья, в потайном кармашке, лежит микроскопический осколок «Черного камня» — ее проклятие и ключ. И что в ее голове звучат обрывки документа о «тотальной перестройке энерго-биологических потоков» и «экзистенциальной опасности».

В центре всеобщего внимания, как солнце в этой искусственной галактике, сиял Деклан Роарк. Он не просто присутствовал — он царствовал. Облеченный в костюм, который, казалось, ткали из чистого света, он парил между группами гостей. Его окружали министры, олигархи, медиамагнаты. Они слушали его с благоговейным вниманием, ловя каждое слово.

«…абсолютная необходимость полного финансирования «Щита» и «Колодца», — его голос, усиленный скрытыми микрофонами, легко перекрывал музыку и гул голосов. «И-Прайм не просто прогнозирует катастрофу. Она предлагает единственный мост через пропасть! Мост к Новой Эре!» Он сделал паузу, его взгляд скользнул по багровой карте. «Да, будут… трудности. Переход такого масштаба не может быть бескровным. Но разве хирург, спасая тело, щадит гангренозную ткань? Разве архитектор не сносит ветхие трущобы, чтобы возвести дворец?»

Альма сжала бокал так, что хрусталь затрещал. «Гангренозная ткань». «Ветхие трущобы». Он говорил о миллионах людей. О целых регионах. О жертвах. И его аудитория кивала! В их глазах читалось не сострадание, а холодный расчет. Они видели не трагедию, а… инвестиционную возможность.

Она отодвинулась, стараясь слиться с тенью гигантской голограммы Альпийских лугов, и прислушалась к обрывкам других разговоров. Голоса доносились из ближайшей группы — мужчина с лисьим лицом и женщина в платье цвета воронова крыла, чьи пальцы сверкали имплантами из черного алмаза.

«…первичный сектор очистится естественным образом, — говорил лиселицый, потягивая коньяк. «Земли станут… доступны. После стабилизации, разумеется. С уникальными ресурсами, не тронутыми прежней эксплуатацией».

«Биоадаптация — ключ, — ответила женщина, ее голос был холодным, как скальпель. «Рынок рекультивации будет колоссальным. Исключительно для тех, у кого есть… правильные технологии. И доступ к данным И-Прайм о зонах приоритета». Она многозначительно подняла бровь.

«Необходимые жертвы окупятся сторицей, — кивнул третий, толстый мужчина с лицом, напоминающим печеное яблоко. «Главное — обеспечить монополию на распределение ресурсов после. Вода, энергия, генетически адаптированные культуры…» Он сделал жест рукой. «Феникс откроет новые горизонты. Буквально».

Биоадаптация. Зоны приоритета. Необходимые жертвы. Новые рынки. Слова вонзались в Альму как ножи. Цинизм был оголенным, бесчеловечным. Они не просто принимали жертвы как неизбежность. Они просчитывали их. Планировали прибыль на пепле. Для них «Феникс» был не катастрофой и не спасением. Он был бизнес-возможностью. Огромной дверью, открывающей доступ к «очищенным» землям и беззащитным рынкам выживших. И Роарк, их пророк, продавал им эту дверь, приправляя апокалипсис риторикой о «дворцах» и «Новой Эре».