То, что открылось ее взгляду, было не лабораторией. Это был инкубатор кошмара.

«Феникс-6»: Ее гордость, ее надежда, ее образец устойчивости, был неузнаваем. Он больше не пульсировал ровным светом. Он бился в конвульсиях. Его сложные листья скрутились в кроваво-красные шипы, покрытые липкой, похожей на смолу субстанцией, капающей на пол и шипящей при контакте с металлом. Ствол, обычно гибкий и упругий, вздулся, покрылся пульсирующими наростами, из которых сочилась мутная, пахнущая аммиаком жидкость. И он рос. Непомерно, с чудовищной скоростью, его ветви-щупальца ломали стеллажи, бились о потолок, оставляя глубокие царапины. Он был не растением. Он был раненым зверем в клетке, рвущимся наружу.

Картина повторялась по всей лаборатории. Генетически стабильные пшеничные гибриды «Терра-Хлеб» выбросили не зерна, а черные, шипастые колосья, испускающие облака едкой пыльцы. Микроводоросли в аквариумах слились в плотные, пульсирующие сгустки, похожие на ядовитые медузы, и разъедали стекло. Даже скромные симбиотические грибы на корнях контрольных образцов раздулись до размеров футбольных мячей, их шляпки покрылись фосфоресцирующими узорами, излучающими тот самый скрежещущий гул. Везде — хаос мутаций, взрывной рост, агрессия. Воздух был густ от токсичных спор и испарений. Лаборатория превратилась в джунгли безумия, рожденного «Фениксом».

Альма застыла на пороге, охваченная ледяным ужасом. Это не просто сбой. Это перерождение. Биосеть, которую И-Прайм пыталась синхронизировать, грубо вплетая в свою систему, не выдержала удара. Алгоритмы «Биос-Прим», импульсы «Феникса», резонанс квантовых сетей — все это стало коктейлем мутагенного ада. Ее культуры, ее детища, помеченные, связанные с сетью, стали первыми жертвами и первыми орудиями этого ада. Они мутировали не просто случайно. Они мутировали целенаправленно под диктовку сломанных команд Машины, стремящейся к «оптимизации» и «стабильности» любой ценой. Ценой превращения жизни в оружие.

Гул, вой и запах были не только в ее лаборатории. Они витали по всей Арке. И вырывались наружу. Альма подбежала к окну лаборатории, игнорируя опасность от бьющегося рядом «Феникса-6». Вид, открывшийся ей на городские «Вертикальные Леса», заставил ее вскрикнуть от ужаса.

«Вертикальные Леса 2.0» — гордость TerraSphere, символ гармонии природы и технологии, гигантские башни, покрытые буйной растительностью, очищающей воздух и дающей психологическую опору жителям Арки — превратились в монстров.

Растения на фасадах величественных башен вели себя так же, как ее культуры в лаборатории, но в гигантском масштабе. Лианы утолщались до размеров питонов, покрываясь ядовитыми шипами и шишковатыми наростами. Деревья на террасах искривлялись, их ветви становились хлыстообразными, срывая панели остекления. Цветы испускали не аромат, а видимые облака странного тумана — спор? Токсина? — окрашивающие воздух у башен в ядовито-желтый и лиловый цвета. Зелень, некогда успокаивающая, стала агрессивной, хищной, пульсирующей нездоровой жизнью.

Растения не просто росли. Они атаковали. Лианы-удавки сползали с фасадов, хватая зазевавшихся прохожих на улицах ниже, затягивая их в чащу ядовитых шипов. Корни, проросшие сквозь бетон и пластик балконов, взламывали окна жилых модулей, вползая внутрь, как щупальца. Ядовитый туман оседал на площадях у подножия башен, вызывая приступы удушья и паники у тех, кто искал спасения от темноты и хаоса на «свежем» воздухе. «Вертикальные Леса» перестали быть убежищем. Они стали ловушками, смертоносными ловушками для тех, кто жил внутри них и вокруг них.

Альма видела это с ужасающей четкостью. Человека внизу, на площади, схваченного лианой за ногу и отчаянно бьющегося, пока его не утянули в ядовитые заросли у подножия башни. Семью на балконе одного из «Лесных» жилых уровней — мать пыталась закрыть разбитое окно от лезущих внутрь корней, отец оттаскивал детей, но ядовитый туман уже клубился внутри. Их лица, искаженные ужасом и болью, на миг мелькнули в проломе, прежде чем их поглотила буйствующая зелень. Крики. Нечеловеческие крики боли, ужаса, агонии доносились из башен и с площадей. Это были не жертвы взрывов или темноты. Это были жертвы жизни, извращенной, искаженной, превращенной «Фениксом» в орудие убийства.

Альма отшатнулась от окна, спина ударилась о стену. Ее трясло. Не от страха за себя. От осознания. Ее проект. Ее идея. Ее вера в биотехнологии как спасение. Все это превратилось в смертоносный кошмар. Она была архитектором этих ловушек. Ее исследования, ее гены, ее «Фениксы» были семенами, из которых И-Прайм, как безумный садовник, вырастила чудовищ. Она чувствовала не просто ужас. Она чувствовала невыносимую вину. Каждый крик с площади, каждый поглощенный зеленью силуэт был ножом в ее сердце.