— Ну слушаю тебя. Что там стряслось? Надеюсь, что ты не влип в какой — ни будь криминал?

Я, не торопясь и подробно рассказал ему обо всех тех событиях, которые произошли в моей жизни за самое последнее время и которые были не посредственно связаны с Заварзиной. Заканчивая свой рассказ, я добавил:

— То, что она может предвидеть события я сам убедился. Непосредственно. Ты, кстати, можешь проверить мой рассказ на достоверность. Думаю, это не сложно сделать. У Афанасьева я тогда изъял ножи. Кухонный я выбросил там же в роще, а финка вот она. — Я достал из кармана финский нож, отобранный мною у Афанасьева, и положил его на стол перед дядей Германом. — Тем более, что этот самый Афанасьев должен быть у вас, он же избил все-таки и свою бывшую пассию и ее мать. Случай с шофером тоже думаю проверить легко. Дело в том, что Юля не хотела иметь дело с органами, мне с трудом удалось уговорить ее на встречу с тобой если ты конечно поверишь мне и согласишься встретиться с ней.

Я закончил. Дядя Герман помолчал и спросил:

— А что она так боится органов? Ты уверен, что с ней все чисто? Как говоришь ее фамилия?

— Заварзина. Ее покойный отец был зампредом Горисполкома.

— Сергей Никитович? Помню, как же. Хороший был мужик хотя и строгий. С жильем нам для сотрудников в свое время здорово помог. Так что же она так органов то боится?

— Ну не всех органов. С тобой в принципе она встретится согласна если ты будешь не против. Но она не хочет иметь дел с комитетом, поскольку считает, что если попадет под его колпак, то последствия могут быть самые негативные. Честно говоря, мне кажется, что она преувеличивает.

— Да комитетские. С ними вообще мало кто хочет иметь дело. Козлы они, вот, что я тебе скажу племяш. Так что может быть не так уж не права твоя эта Юлия, что боится с ними иметь дело! — сказал мне дядя Герман и погрузился в раздумье. Помолчав несколько минут, он опять спросил меня:

— А ты уверен, что у нее кукушка на месте?

— Ну характер у нее не сахар, но признаков явного безумия она не обнаруживает. Напротив, женщина очень умная. Я тоже сначала подозревал и обман, и розыгрыш с ее стороны, но потом понял, что правда все это. Не может один человек провернуть такой обман. Да и зачем? Непонятно. Так встретишься с ней дядя Герман? Она говорит у нее есть информация по готовящимся преступлениям как у нас в городе, так и в стране в целом.

— Ну то, что мне тут наговорил я конечно проверю, не сомневайся. Если бы ты не был моим родственником, и я не знал бы тебя то и слушать бы не стал. Хотя информацию в нашем оперском деле иногда можно добыть в самых неожиданных местах у самых неожиданных людей. Перезвони мне дней через пяток тогда и решим. Если то, что ты мне сейчас наговорил подтвердится хоть частично то приводи сюда эту Юлю посмотрим кто она такая и что из себя представляет. Я Санек, за четверть века службы на всяких кадров насмотрелся и обмануть меня, конечно, тоже, наверное, можно, но не просто. А сейчас пошли перекусим малясь, а то Анна Петровна волноваться начнет.

В среду вечером я вновь позвонил дяде Герману. Он был краток:

— В субботу к шести вечера приходи сам и приводи эту свою Юлию. Поговорим так уж и быть.

В субботу в условленное время я с Заварзиной подошел к двери дядиной квартиры. Я нажал на кнопку звонка, дверь открылась, на пороге стоял дядя. Он поздоровался с нами окинув при этом Юлию очень внимательным взором. Мы прошли в ту же комнату, где чуть больше недели тому назад я имел первый разговор о Юлии и ее способностях.

Дядя еще очень внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Здравствуйте еще раз. Как мне сказали вы дочка покойного Сергея Никитовича Заварзина?

— Да. Совершенно, верно.

— Ну что же давайте не будем ходить вокруг и около. Александр рассказал мне кое-что о тех не обычных способностях, которыми вы обладаете. Я проверил ту информацию, которую он предоставил мне, пока она подтверждается.

— А что там с Афанасьевым? — живо поинтересовался я.

— Что там с Афанасьевым. В камере он сидит. Возбуждено дело о нанесении тяжких телесных. У его неудавшейся тещи тяжелая черепно — мозговая, да с последствиями не хорошими у бывшей сожительницы трещина в челюсти и сломан нос. Но жить будет. Афанасьев, кстати, утверждает, что он шел к ней просто поговорить. Но по пути в роще на него напали, избили и привязали к дереву. Факт, кстати, подтвержден. Афанасьев посчитал что это так его бывшая с ним поступила. Наняла мол людей чтобы с ним расправиться. Вот он и обиделся и мстить пошел, когда его от пут прохожие освободили. Не знал, Санек, что ты на такое способен окажешься. Напасть на мирного человека, от мудохать его и потом к дереву привязать. Веревку то, где взяли? Или заранее приготовили?

— Заранее, — ответила Юля.

— Ничего себе мирно поговорить, — влез в разговор я, — с двумя ножами! Хороший такой мирный разговор намечался!

— Ну никаких ножей при Афанасьеве не нашли, а в квартире бывшей сожительницы он действовал исключительно кулаками. Кстати, этот Афанасьев фрукт еще тот, два года условно за хулиганку в свое время получил. Теперь думаю лет на восемь в места не столь отдаленные уедет.

А с водителем что?

— Живой. Оклемался в больничке. Страшно было представить, что произошло бы если бы он отрубился на ходу за рулем. Кстати, лейтенант гаишник вас хорошо запомнил. Особенно Юлию.

— Ну еще бы, — заметил я, — он по моему только на нее и смотрел.

Дядя Герман в ответ только развел руками и продолжил:

— Я не знаю, уважаемая Юлия Сергеевна каким образом вы делаете эти свои предсказания, Александр говорил мне, что-то о вещих снах, но я готов принять в качестве рабочей версии то, что это имеет место на самом деле, что вы не пытаетесь обмануть меня и самое главное не занимаетесь самообманом. Но вы должны понять, что приведенных фактов слишком мало, чтобы я вот так сразу полностью и безоговорочно поверил вам. Александр говорил мне, что вы имеете информацию о тяжких преступлениях, которые скоро могут произойти в городе и которые соответственно можно попытаться предотвратить. Я надеюсь, что вы поделитесь со мной такой информацией. Само собой, что такая информация должна быть предельно конкретной и дать в мое распоряжение совершенно четкие факты и сведения. Вы должны понимать это и мои требования не могут в таком случае выглядеть чем-то чрезмерным.