— Ты говоришь прямо как дядя Герман.

— Твой дядя Герман умный и опытный человек, хорошо знающий жизнь и разбирающейся в людях. Я бы на твоем месте прислушалась бы к нему и к его советам.

— Такое ощущение, что ты желаешь только одного избавиться от меня по скорее. Так скажи об этом прямо. Не понимаю к чему такие сложности! — обиженно ответил я.

— Ну что ты Санечка. С чего ты взял, что я хочу избавиться от тебя? Просто я очень беспокоюсь о тебе. Ты не понимаешь по-моему, что общение со мной может быть для тебя очень опасным.

В последних числах июня я наконец — то отбыл к себе домой в Старо Петровск. Но мне не сиделось дома спокойно и, кроме того, я обнаружил, что очень скучаю по Юле. Мы разговаривали по телефону почти каждый день, а уже через неделю я приехал к ней в Величанск и задержался у нее на целых три дня. С тех пор я стал приезжать к ней из Старо Петровска на 2–3 дня каждую неделю.

С дядей Германом ни я ни Юлия пока не связывались. Мы молча ждали наступления дня 26 июля, события которого должны были подтвердить или опровергнуть предсказания Заварзиной.

Двадцать шестого числа вечером я находился дома у Заварзиной. Мы смотрели телевизор как вдруг раздался телефонный звонок. Юля пошла в прихожую и взяла трубку. Несколько минут она разговаривала с кем то, затем опустила трубку и вернулась ко мне.

— Сегодня была предпринята попытка нападения на инкассаторов. Возле ювелирного магазина. Помнишь я говорила о ней?

— Это что звонил дядя Герман? — встрепенулся я, — и что? Бандитов задержали? Все прошло успешно? Что он сказал?

— Да более или менее. Правда один милиционер ранен, но не опасно. Герман Валентинович ждет меня завтра к восьми вечера с новой информацией у себя дома.

— Я, пожалуй, пойду с тобой. Заодно и с родственниками пообщаюсь, подумав заявил я, — ты будешь не против?

— Ну что ты Санечка как я могу быть против? — улыбнувшись ответила мне Юлия.

Назавтра ровно к восьми мы вновь входили в квартиру дяди Германа, и он вновь, как и в прошлый раз встречал нас у дверей в прихожей.

Он кивком поздоровался с нами, и мы прошли в ту же комнату, где мы разговаривали в прошлый раз. Заварзина вытащила из своей сумочки несколько скрепленных машинописных листов и положила их на стол перед дядей Германом.

— Что это? — он вопросительно поднял на нее глаза.

— Это оказавшаяся в моем распоряжении информация по трем серийным убийцам, которые сейчас действуют на территории страны. В Белоруссии. Ростовской области и в Ставропольском крае. Их фамилии Михасевич, Сливко и Чикатило. Михасевич и Чикатило самые опасные.

Дядя Герман жадно просматривал листки машинописного текста, которые ему передала Юлия, а она тем временем продолжала:

— Первый, Сливко Анатолий Емельянович. 1938 года рождения. Руководитель туристического клуба “Чергид”. Через горы реки и долины. Заслуженный учитель РСФСР. Живет в Невинномысске. Пользуется там большой известностью и популярностью как педагог. Садист, педофил, убийца. Длительное время вовлекал подростков в так называемые “испытания”, во время которых они подвергались насилию с риском для жизни. Сливко одевал их в пионерскую форму, растягивал на веревках, вешал на деревьях. Потерявших сознание в ходе этих “испытаний” детей Сливко подвергал затем легочно — сердечной реанимации так что до поры до времени его садистские сеансы оканчивались благополучно. Все происходящее Сливко скрупулезно фиксировал на фото и кинопленку.

В 1964 году маньяк совершил свое первое убийство. Труп замученного им подростка он расчленил и выбросил в Кубань. На сегодняшний за Сливко числиться еще пять убийств. Все убитые подростки и все из не вполне благополучных семей. Их поиски зашли в тупик. Процесс их умерщвления и расчленения тел заснят Сливко на фото и кинопленку. Доказательства вы можете обнаружить в здании туристического клуба в электрощитовой. Там Сливко хранит фотографии, кинопленки и вещи убитых детей. Особенный пункт у него — это обувь, в данном случае ботинки, которые были на ногах его жертв в момент их смерти. В общем ищите в здании туристического клуба “Чергид” и найдете там полный комплект улик.

Заварзина ненадолго прервалась и после короткой паузы продолжила:

— Второй серийный убийца из Белоруссии, конкретно из Витебской области. Михасевич Геннадий Модестович, 1947 года рождения, женат имеет двух детей проживает в селе Солоники. Член партии, командир отряда народной дружины. Первое убийство женщины, сопряженное с изнасилованием, совершил в 1971 году. На конец минувшего года за ним числилось более 20 убийств. Если его не остановить, то этот год станет для него рекордным. Владелец красного “Запорожца” высматривает на дорогах голосующих девушек и женщин сажает их в свою машину отвозит в укромное место и там их насилует, а затем душит. Хуже всего то, что местные органы упорно не хотят признавать наличия в их краях серийного убийцы. За все это время по делу Михасевича несправедливо осуждено 14 человек, один из них расстрелян. Есть там такой следователь Жавнерович, “белорусский Мегре”, — губы Заварзиной презрительно скривились, — вот в основном он и есть главный фальсификатор дел в отношении невиновных людей на которых решили возложить наказание за содеянное Михасевичем. Жавнерович не гнушается ничем для достижения результата, признания обвиняемого, а еще вернее человека которого он определил в обвиняемые. Моральное давление, фальсификация улик, шантаж родственников, а иногда и пытки все идет в дело. У этого с позволения сказать “Мегре” результативность 100 %.

Заварзина опять замолчала. Дядя Герман внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Скажите. А каким способом вы получаете информацию подобного рода? Александр говорил мне, что-то о вещих снах. Не ужели все это со всеми подробностями вы видите во сне? Как-то не вериться в это.

— Я не знаю, как объяснить вам это. Откуда я беру эту информацию и каким образом. Вещий сон это всего лишь метафора не более. Просто я просыпаюсь и понимаю, что знаю теперь вот это и вот это. Иногда мне кажется, что я всегда знала то-то и то-то, но потом забыла, а теперь вдруг вспомнила.