Шрифт:
«Эх, Фаина Андреевна...» — правильно говорят, что годы — это ещё не показатель мудрости.
Приехав домой, я отправила Тихона в больницу узнать, как там Митрофан, и, если его готовят к выписке, попросила мужчину заехать на вокзал и купить билеты обратно в Екатеринбург.
Глава 61
Алексей
Алексей вернулся домой весь промокший. Он и сам не понял, почему. Ведь специально поехал в крытом экипаже, чтобы было удобно и тепло Фаине. Но почему-то, когда она отказалась ехать с ним, он нарочно открыл окно, и косой дождь, попадая внутрь, залил весь пол в экипаже, да и его самого с головы до ног.
Это же Петербург, не Москва. Здесь не просто дожди, здесь ливни. Но даже этот холодный ливень не смог погасить того злого жара, который охватил Алексея при мысли о том, как она к нему относится. И он решил поговорить с матушкой, не понимая вообще, зачем она пошла к Фаине.
Алексей подумал о том, что и сам, в принципе, всегда относился к людям с долей здорового цинизма, если человек может ему помочь, то и он может помочь человеку. Конечно, он делал гораздо больше, особенно тем людям, которые были ему симпатичны. Но почему-то, когда у него появилось ощущение, что использовали его, хотя для деловых отношений это нормально, но ему казалось, что это уже больше, чем просто деловые отношения, ему стало так больно, что он чуть не сгорел.
Он вспомнил, как вёз Фаину и её племянницу от особняка Вышинского по Гатчинской дороге. Как она доверчиво прижималась к нему и как ему было хорошо.
Когда он уткнулся носом в её макушку, от неё пахло фруктами и пылью. Он тогда думал о том, какая она смелая, открытая и сильная. И в тот момент не думал ни о какой сословной разнице. И вдруг: «А разве может быть как-то иначе между нами?» — и это ощущение было будто в кружку с чистой родниковой водой упал кусок птичьего помёта от пролетевшего мимо голубя.
«Не может, — подумал Алексей, — Если так подходить к этому, то не может».
Он вышел из экипажа и, не обращая внимания на то, что дождь продолжал лить как из ведра, не открывая зонта, пошёл к дому. Войдя в прихожую, он сразу увидел мать.
— Алёша, — сказала матушка, поднимаясь с кресла, в котором сидела, явно ожидая, когда он приедет, — что произошло? На тебе лица нет! Да ты весь мокрый!
Она всплеснула руками и позвала слуг.
— Гости уже приехали, Алёша. Давай обсушись, переоденься и заходи в Зелёную гостиную. Мы ждём тебя!
Алексей кивнул, не в силах что-либо ответить, и опустив глаза вниз, посмотрел на лужу, которая натекла вокруг его ботинок.
Пока старый слуга Михаил помогал ему снять верхнюю одежду, он пытался привести мысли в порядок. И к стыду своему, даже не мог вспомнить имя тех, кого матушка позвала в гости. Знал только, что это смотрины, а вот имя невесты не помнил.
«Хорош! — пожурил он себя, — так увлёкся «своими делами» … Да даже не своими, а её! Что забыл обо всём на свете»
Примерно через двадцать минут, переодевшийся, умытый, Алексей вышел из своих комнат. Волосы у него ещё были влажные, немного темнее, чем обычно, но мужчину это не портило, наоборот.
Благодаря всё тому же Михаилу он «вспомнил», что в гостях у них сегодня был известный петербургский купец Василий Яковлевич Леонтьев с супругой Марией Ильиничной и дочерями. Старшая, Юлия Васильевна, и младшая, Надежда Васильевна. Обе уже ходили «в невестах».
У купца было два предприятия: ситценабивная фабрика, располагавшаяся на окраине Петроградской стороны, на Ждановке, и большой салотопенный завод у Московских ворот. Завод был недавно построен, но уже давал приличную прибыль.
Алексей подумал, что по капиталам, пожалуй, они были сопоставимы. Но у него было преимущество, у него в партнёрах была дворянская фамилия. Как только вспомнил про Фаину, сразу горячим комочком в груди снова начала ворочаться боль от её слов.
Алексей усилием воли привёл свои мысли в порядок и вышел к гостям, широко улыбаясь.
Девицы Леонтьевы были весьма миловидны, правда сильно похожи друг на друга. Только одна была чуть порумяней да повыше, дороднее, а другая, чуть помельче и немного более хрупкая.
Одеты были девицы по последней моде, но платья были довольно скромные, потому как там, где аристократкам дозволялось открытое декольте, у купеческих дочерей оно было украшено кружевами.
Алексей бросил взгляд на стол и понял, что матушка расстаралась. Подумал, что, наверное, кухня не уходила, наверняка всю ночь готовили. Но их кухарка всегда это делала с удовольствием.
Купец Леонтьев, завидев Алексея, встал, поприветствовал, пожал ему руку. Перекинулись парой-тройкой слов, про дела, про новый налог.