— А других оставить гореть?! — рассердилась Леона.

Они добежали до почерневших стен Божьего Дома, и Леона остановилась, упала на колени, приложила правую ладонь к горячей стене святилища. Потянулись к ней жгучие языки, дохнули жаром, опаляя щеки.

— Черт! Черт! Черт! — вновь выругался Кирьян, глядя на Леону. — Полоумные чаровники! Чтоб вас!

Наемник осмотрелся. Ближе к конюшням стояли ведра с колодезной водой, что приносил народ. Он бросился к ним, подхватил одно и перевернул над полоумной девкой.

Леона ошалело раскрыла глаза и глотая воздух уставилась на Кирьяна.

— Чтоб не спалилась! — хмуро сказал он.

Леона мотнула головой, провела рукой по лицу, снимая воду, и снова закрыла глаза. Закололо под правой ладонью силой, полилась она по телу горячим потоком. Девушка опустила левую ладонь на ближайший крупный камень мостовой и открыла глаза, перенаправила силу, внимательно следя, чтоб камень не переполнился.

И если жарко было правой руке от вбираемой силы, то под левой ладонью сосущей воронкой закручивался холодок — отдавать не брать…

— Узрите люди гнев ваших нечистых Богов! — раздался откуда-то торжествующий мужской крик. — Отриньте, пока не поздно, поганую веру! Молитесь, люди! Просите пощады! И Великий Эйнхэво услышит вас! Примет под свою защиту!

Рука Леоны дрогнула. Нутро вдруг вспыхнуло лютой ненавистью. И что-то темное и жестокое внутри тихо шепнуло, что можно выплеснуть ярость пожара на черноуста, соловьем разливающегося над творящимся горем, заткнуть нечестивца, оборвать его поганые речи… Ох, и велик был соблазн поддаться — пока не стало поздно, пока не укоренились опасные мысли в головах перепуганного народа. Застлала разум темная пелена.

Она раскрыла глаза и бросила яростный взгляд туда, откуда доносились мерзкие слова. Невысокий щуплый мужичок, замотанный в темные одежды, проповедовал, воздев руки к небесам. Наголо бритая черепушка его блестела на солнце каплями пота.

— Пшла прочь, погань нечистая, — прошипела девушка. — Именем Мары, прочь!

Метнулась от нее в сторону безобразная тень, скользнула в ближайший проулок.

Леона выдохнула. Стало легче, утихла внутри безумная ярость… Не ее это были мысли, нечистью наведенные.

Она снова посмотрела в сторону проповедника, но тот уже лежал бесчувственный, распластавшись на белой мостовой. А рядом потирал ушибленный кулак хмурый мужик. Не выдержала, видно, его душа богохульных слов.

Нагрелась первая плита мостовой, переполнившись силой, и Леона подняла глаза к крыше святилища — огня будто и не убавилось... Она опустила веки и переложила руку на соседнюю. Скоро и он затеплился под ее пальцами, заискрился влитой силой. Но вновь, казалось, огонь и не думает утихать. Леона не останавливалась. Глядела в незримый мир, тянула силу огня, заполняла камни один за другим. И лишь когда нагрелся десятый — пламя поутихло, перестало клониться в сторону конюшен.

Заполнился вокруг девушки весь плитняк. Леона передвинулась, не отнимая руки от стены святилища, и продолжила свои старания. Где-то позади ей что-то пытался сказать Кирьян, но она не слышала. Тело горело, под грудью будто надулся огромный шар, а огня все еще было много — пламя усмирялось нехотя, с трудом поддаваясь раскрасневшейся девушке.

Несколько десятков камней мостовой горели от запертой в них силы, когда огонь наконец почти сдался. Ослабшие языки споро затушили водой, и Леона отняла ослабленную руку от святилища.

Глаза ее сверкали сиренью, щеки горели алым цветом, а все тело охватил неравномерный жар.

— Я не могу перелить… — прошептала она еле слышно склонившемуся над ней наемнику.

Ее распирало изнутри от силы, тело горело, ладони кололо.

«— Добролюб» — позвала она мысленно.

«— Управилась?» — откликнулся домовой.

«— Управилась, — медленно ответила она. — Да не могу силу слить теперь, не выходит»

«— Упреждал же не набирай! В водицу тебе надо текучую, да поскорее»

Леона посмотрела на Кирьяна.

— В реку… — только и успела она сказать, прежде чем провалиться в беспамятство.

Наемник подхватил девушку на руки и помчался к западным воротам. Никогда прежде еще не бегал он так быстро, как теперь.

За небольшим деревянным мостом его уже ждал Словцен с двумя рыженькими, притихшими от страха ребятишками. Едва увидев Кирьяна парень, встревоженно подскочил с травы и понесся к нему.

— Что случилось?!

— Леона наша пожар утихомирила, — хмуро сказал наемник быстро спускаясь к берегу.