— Не надо, — она грустно улыбнулась, тихонько покачав головой, — меня нечего бояться, я не чиню вреда.

Леона еле заметно, недоверчиво хмыкнула. На мгновенье показалось, что гостья заметила этот жесть, потому что глаза ее, всего лишь на какой-то крохотный миг, недовольно прищурились. Всего лишь на миг. И выражение ее лица снова сделалось печально-дружелюбным. Настолько быстро, что могло показаться, что это была всего лишь игра света, исходившего от танцующих в костре языков пламени.

— Пойдем со мной к реке, — тихо позвала необычная гостья и вновь заинтересованно склонила голову. — Искупаемся в прохладной воде. Тебе ведь охота остыть после знойного дня. А там дюже хорошо — свежо да прохладно… Тебе понравится, — мелодичный голос завораживал, утягивал сознание в туман полудремы.

Леона не сводила пристального взгляда с сидящей напротив девушки. Губы ее наконец дрогнули, готовясь уронить слова, но вместо ответа, она тихо предложила:

— Я могу тебе помочь.

Девушка удивленно распахнула глаза. С лица ее мгновенно слетела благодушная маска, а в глазах угрожающе распалилось зеленое пламя. Она резко вскочила. Волосы ее странным образом вдруг рассыпались, воспарили словно она была в воде, и потемнели, будто намокнув, резко контрастируя с в миг побелевшей кожей. Черты лица ее хищно заострились, почернели ставшими тонкими губы, и она угрожающе зашипела, раскрывая пугающе широкий рот и демонстрируя два рядя мелких острых зубов.

Мгновенье и она бросилась на Леону, вытягивая вперед белые руки с острыми черными когтями, приготовившись вцепиться в тело и разодрать его.

Но только приблизившись к девушке, навка отлетела от нее, словно от спружинившей стены, да с такой силой, что протаранила спиной не меньше двух сажень земли.

Леона, даже не дрогнула. Она молча смотрела на проявившую себя нечисть, и лишь резко расширившиеся зрачки, отразили ее испуг.

«Не выказывать страх. Не выказывать страх», — мысленно повторяла она себе, сама поражаясь собственной выдержке.

Стараясь унять внутреннюю дрожь, Леона сосредоточилась на дыхании, отслеживая его, как учила бабушка Ружа, и терпеливо ждала продолжения, прикидывая на сколько хватит ее щита. Так просто навка не успокоится.

— Я могу тебе помочь, — твердо повторила Леона. — Но, если ты попытаешься на меня напасть, я без раздумий тебя убью.

Горящие ядовитой зеленью глаза ярко вспыхнули гневом. Нечисть разочарованно и зло завизжала. И вдруг словно сломалась, выдохлась, и разбито упала на колени, подавлено опустив голову, и совсем по девичьи, горько зарыдала, очень тоскливо и жалобно, прикрывая ладошками лицо и мелко сотрясаясь всем телом.

Леона не поддалась на эту уловку.

— Можешь даже не пытаться, — оборвала она утопленницу, ощутив, как все же дрогнуло на мгновенье сердце. — Так тебе нужна помощь или желаешь остаться такой навсегда?

Навка замолчала и подняла хищное лицо, без единого намека на слезы. Она заинтересованно посмотрела на Леону, слегка склонив голову набок, и, недоверчиво прищурив глаза, спросила:

— А ты можешь?

— Могу, — ответила Леона, не двигаясь.

Гостья, в упор глядя на нее, немного помолчала, продолжая сидеть на земле, словно сломанная кукла, и медленно встала. Ее белая рубаха ничуть не испачкалась, оставшись такой же чистой, словно она и не сидела на черной земле, словно не падала, отлетев от щита на сочную маркую зелень. Постояла мгновенье. И исчезла.

Леона не расслабилась, обманувшись ее уходом, не выдохнула, не успокоилась. Рано. Она тревожно закусила изнутри щеку и тут же взяла себя в руки, сдержав нервный выдох.

В следующий миг взволнованно заржал конь, беспокойно переступая копытами, а его охранный контур полыхнул рубиновым огнем.

«Счастье, что успела поставить обережный круг и додумалась испросить у Землицы сил для щита — благо она откликнулась. Моих могло бы и не хватить на нас двоих», — облегченно подумала Леона.

А вслух спокойно, сказала:

— Не пугай моего коня. Что толку тебе от скотины, — Она вновь помешала остывающую кашу, чтобы хоть чему-то занять руки. — Впрочем, ты его все равно не сможешь достать.

Леона лукавила. Если навка не отступит, то со временем сможет сломить поставленный барьер. Другое дело, что скотина ей действительно ни к чему и, скорее, сейчас это была попытка напугать саму девушку.

Руки начали мелко подрагивать. Она досадливо выдохнула и, положив ложку, вновь сосредоточилась на размеренном дыхании. Она под защитой, ей нечего бояться. И глянув на черное, усыпанное звездами небо, мысленно добавила: «пока что».

Леона быстро повернулась, переведя взгляд на мелькнувшее сбоку движение — там, напротив от нее, вновь воплотилась в девичьем обличье навка. Она невозмутимо сидела на бревне, наклонившись вперед и подперев рукой щеку, так словно никуда и не уходила, а все это время вела мирную дружескую беседу.

— Яко ты можешь сладить? — заинтересованно спросила она.

— Похоронить тебя, если ты покажешь, где лежат твои кости, и провести над ними очищающий обряд. Давно ты стала навкой[5]?

— Русалка, — зло сверкнув глазами и выпрямившись, поправила навка, — называй меня русалкой.