Постепенно я смирилась с тем, что у меня всего одна рука. Не было смысла жаловаться на то, что было сделано и ничего нельзя было исправить. Я научилась справляться, приспособилась. Не скрещивать руки на груди, держаться за левое плечо или засовывать руку в карман. Но теперь мне не нужно было приспосабливаться. Благодаря Сссеракису у меня снова была вторая рука. Она была создана из тени и напоминала скелет, словно с костей содрали всю плоть. Каждый палец заканчивался острым когтем. Как и мои крылья, это была сила Сссеракиса, но моя тень. Они были частью меня и частью ужаса. Два существа из разных миров, работающие как единое целое ради достижения общей цели. Прямо как в Авгуриях, тех древних пророчествах, которые утверждали, что я та, кто положит конец вечной войне между Ранд и Джиннами.

В моей голове начал формироваться план.

— Мы не можем убить Норвет Меруун в одиночку, Сссеракис.

Эска, мы не можем ее убить.

— Что?

Она сердце Севоари. Пока существует мой мир, будет существовать и Норвет Меруун.

— Так для чего все это? Как мы можем победить?

В этой битве невозможно победить. Только продлить ее. Равновесие. Все дело в равновесии. Нам нужно отрезать ее плоть, чтобы куски увяли и умерли, и бить, пока ее снова не удастся сдержать. Она должна научиться снова бояться меня.

Наши гребаные тупые, безмозглые, высокомерные боги-засранцы! Настолько увлеченные своими мелкими дрязгами, своей хваленой вечной войной, что они воспроизвели ее здесь, в Севоари. Войну, которую невозможно выиграть, но которую необходимо вести ради спасения этого мира. Гребаные Ранд! Гребаные Джинны! Идиоты, все они.

— Мы не справимся в одиночку, Сссеракис, — сказала я, снова уставившись на свою теневую руку. — Ты говоришь, что Норвет Меруун покрывает половину Севоари, но мы никак не сможем подрезать этот куст в одиночку. Нам нужна помощь. Союзники. Целая армия. Две армии. Пять. Что случилось с твоей?

Она ее съела. Сссеракис замолчал. Я наслаждалась тихим хлопаньем крыльев, ощущением прохладного воздуха на лице.

Ты хочешь объединить свой мир против моего?

— Можешь придумать план лучше?

Нет. Но я не могу и придумать план хуже.

Мы прошли через великий разлом в Оваэрис, и жара ударила меня, как хороший хук справа, которого я не ожидала. Я задохнулась и попыталась сделать еще один вдох. Воздух был горячим, сухим и насыщенным песком. Шторм бушевал повсюду, как голодный хищник, которого удерживало на расстоянии только искажающее реальность присутствие разлома.

На стороне Севоари мы видели великое множество призраков. Они прошли через разлом, но, казалось, у них не было никакой цели. Они вяло бродили по каньону в Другом Мире. Их неземные голубые формы резко выделялись на сером фоне. По эту сторону разлома тоже были призраки, тысячи, и все они тащились к порталу. Они стояли в очереди, как будто ждали воды из колодца. Это было странно, и на этот раз я была уверена, что не я была причиной появления этих призраков. Они были не моими. Они принадлежали Сирилет, но моя младшая дочь не была некромантом.

Ирад, столица Полазии, исчез. Был раздавлен, я полагаю. Или что там происходит, когда луна падает на континент. Думаю, не имело значения, как он погиб, важно только то, что Ирад исчез, а все его население погибло. И все это благодаря моей дочери. Она спасла наш мир, пожертвовав городом и всеми, кто в нем жил. Небольшая цена, в общем масштабе. У бессмертных масштабы более грандиозны. Мы земляне, и мы смотрим на вещи с точки зрения мелочей, потому что мы маленькие. Тяжело переживать из-за горящего леса, когда ты муха, попавшая в паутину, и на тебя надвигается восьминогий придурок.

Ах, этот адский свет обжигает. Я и забыл, как сильно ненавижу твой мир.

Я улыбнулась:

— Было время, когда ты говорил, что останешься здесь ради меня.

Я был опьянен победой. Как ты можешь выносить этот свет, не знаю. Это больно.

— Отнеси нас вниз. Отойди в мою тень. — Мне придется заново учиться управлять своими крыльями, чтобы избавить Сссеракиса от боли.

Берегись, Эска. Смотри.

Мы начали быстро снижаться, и мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть, что имел в виду Сссеракис. Когда мои глаза сфокусировались, я увидела противостояние. С одной стороны стояли две мои дочери, за ними теснились десять выживших из оазиса. Между ними и местом, где великий разлом соприкасался с землей, находился гуль, который был раз в десять больше аббана. Это было самое крупное живое существо, которое я когда-либо видела, за исключением Хайренаак. Даже с воздуха я могла сказать, что гуль был чудовищен. Он присел на четвереньки, согнув ноги и готовый прыгнуть в любой момент. Его плоть была бледно-серой, как пепел, а на руках и ногах виднелись когти, оставлявшие огромные борозды в песчаной почве под ним. С головы, рук и торса свисали огромные полосы грязной ткани. Я до сих пор понятия не имею, зачем они это делают, но все гули собирают тряпки и одежду, оборачивая ими свои конечности и голову, всегда прикрывая глаза.

Это не просто гуль, Эска. Это Бракунус. Трус. Я услышала презрение в словах Сссеракиса. История встреч между ними была больше, чем между мной и любым другим, кого я когда-либо встречала. Бессмертные — странная концепция, с которой трудно смириться.

Мы приземлились в дюжине шагов от моих дочерей. Я споткнулась и чуть не упала. Мои колени болели, и я была не готова к внезапному удару, вызванному моим весом. Сссеракис убрал мои крылья, спрятавшись в моей тени, и накрыл мою голову и плечи черным плащом.