— Шеф нашел для тебя новую работу. Заплатит больше, чем в прошлый раз, если все выйдет также гладко.

Она видела, как в нем борются две стихии, безграничная ненависть к ней и раболепный страх перед шефом. Страх был сильнее, поэтому приходилось унижаться.

— Короче, снова предстоит лечь в кроватку к одному дяденьке, — со злорадством сообщил он.

— А если я не соглашусь?

— Кто же отказывается от таких бабок?

— Мне вполне достаточно того, что я уже получила.

Такого поворота он не ожидал и впервые показал свой испуг.

— Аида, не дури! Последствия твоего отказа могут быть самыми разными…

— Шеф прикажет пустить меня в расход? И ты с удовольствием возьмешься за это, правда?

— Я не занимаюсь подобными вещами!..

— Да уж куда тебе!

Разговор не получался, да и вряд ли могла заключиться сделка между людьми, так открыто презирающими друг Друга.

— Все! — отрезал Ден. — Докладываю шефу о твоем отказе!

— Валяй! И не забудь добавить, чтобы сменил посредника!

— Подумаешь, важная птица!..

Но птица оказалась важной. Утром ее разбудил телефонный звонок, и она услышала в трубке слащавый голос Сперанского:

— Аида, деточка, как поживаете?

— Вашими молитвами, Семен Ильич.

Фраза прозвучала двусмысленно, и старик поперхнулся, не успев как следует разжевать услышанное.

— Вы простудились? Бедненький! — посочувствовала девушка.

— Давайте поужинаем в уютном, восточном ресторанчике, — предложил Семен Ильич. — Как вы относитесь к восточной кухне?

— Что может быть лучше?

— Вот и отлично! Транспортным средством еще не обзавелись?

— На какие деньги, Семен Ильич? — подцепила его Аида. — Я ведь не стала богатой наследницей.

— Да-да, верно-верно… — ретировался тот. — Тогда я за вами заеду. Оставьте свой адрес.

Весь вечер она прихорашивалась и крутилась перед зеркалом. Ей необходимо было произвести впечатление, чтобы он сделал выбор между ней и Деном. Ведь тот наверняка уже наябедничал и нарисовал все в мрачных тонах. Нет, она не станет все перерисовывать набело, лишь подпустит слегка лазури и белил.

Старая Аида смотрела на приготовления правнучки с неодобрением. Ей вообще не нравилось на новом месте. Едва переступив порог квартиры на Онуфриева, она заявила:

— Здесь кто-то умер.

— Люди чаще умирают в доме, а не на улице, — заметила девушка.

Совсем не так представляла себе Аида встречу с прабабушкой после шестилетней разлуки. Ведь кроме нее старуху никто никогда не понимал, а та ей устроила холодный прием, будто дала обет молчания, и только эта фраза о чьей-то смерти, с брезгливым поморщиванием носа, удостоверила в том, что древняя цыганка не оглохла и не онемела. Правда, она и раньше не отличалась покладистым характером и широтой чувств, но правнучку всегда выделяла среди других родственников. Аида была потрясена переменами в ней и, может, поэтому подолгу задерживалась вечерами и предпочитала общество рыжебородого отца Олега.

Зато мачеха, стройная, медноволосая аварка Патимат, восприняла переезд и новую квартиру, как манну небесную.

— Могла ли я мечтать, что выберусь когда-нибудь из этой дыры! На Родиона никакой надежды!..

«Мерседес» Сперанского вел молодой парень в костюме-тройке и в галстуке. Набриолиненный и крепко надушенный, он выглядел столь важно, будто являлся, по меньшей мере, флагманом эскадры. А старенький адмирал, забившись в угол на заднем сиденье, смотрел на мир грустными, слезливыми глазенками.

— Вот, Аидочка, доездился. Уже сам себе руль не доверяю. Нанял молодца-самца. Где уж мне управиться с этакой шлюхенцией! Зато поужинать в ресторане с молодой, красивой дамой я еще способен. Отменный аппетит — это то немногое, что у меня осталось. Не поверите, на старости лет я превратился в гурмана. Знать не желаю никаких стариковских диет! А вегетарианцев считаю вредоносными недоумками, напрочь лишенными вкуса! Заставить Сперанского жевать капусту! Ну, уж нет, господа, увольте!

Она слушала его внимательно и думала о том, что всякий стремится свои слабости возвести в достоинства.

Она достала из сумочки пачку сигарет.

— Курите, курите, Аидочка! — разрешил Семен Ильич. — Я люблю табачный дым. Помните, как мы с Патрикеевым учуяли дым ваших дамских сигар и помчались на него, как крысы на звуки дудочки крысолова. Вы действовали замечательно!

— Что это значит? — тут же среагировала Аида и уставилась в идеально подстриженный затылок шофера, давая старику понять, что подобные речи не уместны при посторонних.

Эта предосторожность вызвала у Сперанского смех.