Автобус оказался полным, и он потерял их из виду. Впрочем, это уже не было важно. На автовокзале народ схлынул. Он стоял на задней площадке, отвернувшись к окну. Следом ехал еще один двадцать третий автобус. «Вот сволочи! Сколько их ждали, а теперь едут друг за дружкой!»

Он обернулся лишь на Волгоградской. Подружки распрощались не так горячо, как неделю назад. Блондинка вышла, а у него застучало в висках. Неужели? Неужели свершится?

Не успел он толком осмыслить ситуацию, как легкий ноготок царапнул ему плечо.

Рядом стояла Аида. Она улыбалась, а глаза при этом плакали.

— Не утомился, сынок?

Он вдруг понял, что она его старше. Не намного, но старше. Ей лет двадцать. Может, от этого он так струсил? А может, потому что разоблачен?

— Что, язык проглотил? Или от рождения нем?

Она по-прежнему улыбалась, но глаза сверкали ненавистью.

— Я просто… — робко начал он.

— Просто, мой миленький, ничего не бывает. Сколько ты за мной ходишь? Три дня? Четыре?

— Ровно неделю…

— Вот как?

— Вы мне нравитесь, — еле выдавил он из себя.

Она захохотала точно так же, как сегодня утром в лесопарке. Что-то фальшивое было в этом смехе. И она уже совсем ему не нравилась, хотя унижение продолжалось.

— Что ж, пойдем погуляем, если я тебе нравлюсь, — предложила она, когда автобус остановился на конечной.

Она сразу повернула к лесу, а он замер в нерешительности. В. июне довольно светлые ночи, но над лесом стоял непроглядный мрак. И парня опять пробрал холод, как неделю назад.

— Смелее, сынок, — подбадривала Аида, заливаясь фальшивым смехом.

Сколько раз он рисовал в своей фантазии этот миг, какие только ухищрения не выдумывал, чтобы заманить ее в лес. И вот эта наглая девка сама взяла в руки инициативу, и он плетется за ней, как домашний скот на заклание, без воли, без желания, с трусливым сердцем.

Они пересекли автостраду и вошли в ворота лесопарка. Веселые деревянные медведи в темноте выглядели зловеще. Аида явно держала курс на кинологическую площадку. В лесу она стала серьезней. Не проронила ни слова. И шла уже не так быстро.

Он все время озирался по сторонам. Ему даже показалось, что за ними кто-то идет следом. Он видел в свете фонарей с автострады мелькнувшую тень, но потом все исчезло. А впереди, за соснами, в голубоватой дымке, угадывалась луна. И больше никаких свидетелей.

Молчание Аиды придало ему смелости, и он решил действовать. Он схватил ее за руку, выше локтя, и дернул на себя.

— А по морде не хочешь? — мягко спросила она. И снова улыбка и голос ласкали, а глаза ненавидели. И он не знал, чему верить. Ее тонкие, легкие пальцы нежно пригладили его взлохмаченные волосы. — Погоди немного. Не здесь, — прошептала она и, высвободив руку, продолжила путь.

Теперь ему каждый шаг давался с трудом, потому что позвоночник не отпускал.

Поравнявшись с площадкой, Аида резко повернулась к нему и спросила:

— Так, значит, я тебе нравлюсь? И что дальше? Что ты хотел от меня?

— Я… — неуверенно начал он, — заманить сюда… ночью…

— Зачем?

Вместо ответа он набросился на нее, но получил сильный пинок в область паха и застонал, согнувшись в три погибели.

— Вот мудил о! — воскликнула она. — Кого ты хочешь надеть? Я слежу за тобой три дня. Ты не похож на маньяка, сынок. Кто тебя «приставил» ко мне?

— Никто… Я сам… — Он услышал, как щелкнул замок ее сумочки, и поднял голову, чтобы посмотреть, чего она там еще придумала. На ее расположение он больше не рассчитывал, и все же…

Лес огласился диким воплем, когда из балончика ему в глаза выстрелила струя. Глаза горели на медленном огне. Он больше не видел ни леса, ни луны, ни Аиды.

— Кто тебя «приставил» ко мне? — требовала мучительница. — Бампер? Мадьяр? Или этот хрен в рясе? Говори, а то будет хуже.

Он не знал, что ей ответить. И не понимал, что может быть хуже слепоты.

— Ты будешь говорить?

— Я не знаю…

Откуда-то налетел ветер, тот самый, пронзающий до костей. Где-то хрустнули ветки и каркнула ворона.

«Скорей бы проснуться!» — подумал он.

И в тот же миг прогремел выстрел.

1

Утро выдалось зябкое. Солнце еще не взошло, но было довольно светло. Во всяком случае, фары он не включил.

Проселочная дорога славилась рытвинами и ухабами, но главное — не угодить с моста в речку. После ночных возлияний на даче у друга был бы вполне закономерный исход.