— Стекло добуду, тут будь спокоен, Ляксандрыч, — тут же влез с комментариями Митрич. — А вот рисовать — это жеж не по моей части. Да и Григорич не художник, — растерянно почесал в затылке Беспалов.

— Так вам и не надо. Степан Григорьевич, тут такое дело… вы бы мне парней моих в больничку прислали. Несколько человек. Я бы им суть дела объяснил, что да как. Я и сам собирался с ребятами над проектом поработать, да вот не срослось, — я развел руками, демонстрируя больничный коричневый халат.

— Ну… неудобно вышло… — тут же смутились оба спорщика. — Ты уж не серчай, Ляксандрыч… — в сто первый раз, наверное, пробормотал виновато Митрич.

— Да нормально все, Василий Дмитрич. Вы-то при чем? Не вы же тот камень на поляну положили, — точно так же в сто первый раз успокоил я дядь Васю. Отчего-то во всей истории, которая приключилась со мной, он винил исключительно себя. Беспалов только махнул рукой в ответ на мои слова.

— Так что, скажете ребятам? Только чтоб больше никому. Чтоб больше никто из класса не знал, — попросил я.

— Кого звать-то? — уточнил хмурый завхоз.

— Сережу Беспалова, — тут Митрич довольно хмыкнул. — Пашу Барыкина, Федю Швеца и Полину Гордееву, — перечислил я. — И Володю Свирюгина, — подумав, добавил к списку.

— А Полька-то тебе на кой-понадобилась? — удивился Митрич. — Она ни паять, ни строгать не приспособлена.

— Рисует хорошо, — коротко пояснил я. Затем, видя, что завхоз и дядь Вася не понимают, о чем речь, разъяснил:

— На коробе надо нарисовать сцены из нашей советской жизни. Я вот даже идеи набросал.

Я достал из кармана больничных штанов свой блокнот с набросками, раскрыл на нужной странице и принялся объяснять свою идею.

— Ну, ты голова, Ляксандрыч, — присвистнул Митрич. — А, Григорич?

— Угу, — задумчиво протянул завхоз.

— А девчонка-то справится? Тут бы учителку привлечь, по рисованию, — засомневался дядь Вася.

— Привлеку, — согласился я. — Вот вернусь в строй и всех привлеку.

Вот так больничка внезапно превратилась в филиал школьной мастерской. Похоже, ко мне пожаловали как раз ребята, которых я попросил оповестить. Оказалось, я слегка ошибся. Пришел весь мой класс.

— Твое ж… полугодие, — выругался себе под нос, когда вышел из палаты и обнаружил моих девятиклассников, которые оккупировали медсестринский пятачок и не желали ничего слышать, требовали немедленно проводить их ко мне.

— Вот, полюбуйтесь, Егор Александрович, — Зиночка почему-то всегда именовала меня по имени-отчеству. Медсестричка махнула рукой в сторону школяров. — Хулиганят.

— Ну что, вы, Зиночка, — улыбнулся медсестре. — Это они не хулиганят. Это они тихо себя ведут.

Зиночка недоверчиво фыркнула, пристально посмотрела на меня, проверяя, шучу я или нет, и с сомнением в голосе произнесла:

— Если это тихо, что же бывает, когда они шумят?

— Лучше вам не знать, — заверил я медсестричку, отчего-то сразу припомнив непоседливых пацанов из седьмого класса.

— Ну и что мне с вами делать? — уперев руки в бока, поинтересовалась Зинаида, нахмурив тонкие выщипанные бровки.

— Ой, Егор Александрович! — воскликнула Тонечка Любочкина, обернувшись и обнаружив меня в компании медсестры.

— Егор Александрович! Здрасте, — загалдели ученики наперебой.

— Здравствуйте, Егор Александрович, а мы вот к вам! — воскликнула Антонина, задрав к верху авоську с какими-то свертками.

Мелькнула нехорошая мысль, что с этого момента все село в курс: молодой учитель ни в какой ни в командировке, а в больнице. Иначе откуда у девочек сетки с провизией? Не иначе как родители собирали в путь-дорожку. Похоже, надежды сохранить больничный в тайне, рухнули, догадка моя подтвердилась.

— А все Полина, — буркнул Пашка Барыкин, когда мы спустились в больничный дворик и заняли скамейку. — Случайно проболталась Тоне.

— Я не проболталась! — вспыхнула скромная Полина. — Я врать не умею, — тихо пискнула девушка. — А Тоня, она спросила, куда я собираюсь…

— Ну да, ничего ты, Пашка не понимаешь! И вообще, почему это вам можно, а нам нет? Мы тоже хотели проведать Егора Александровича! Вдруг помощь нужна! — заявила Любочкина, сверкая глазами на Барыкина.

— Ну все, завелась, — махнул рукой Пашка, демонстративно закатывая глаза.

— И ничего я не завелась! — возмутилась Антонина.- Егор Александрович, вот скажите ему! Чего он!

— Скажу вам всем: спасибо, что пришли, — я посмотрел на каждого ученика, улыбнулся каждому из ребят.