До заседания Верхней палаты оставалось не меньше тридцати минут, но я решил последовать совету чиновника. Будучи фактически просителем, слишком нагло с моей стороны появиться в зале позже заседающих фольхов или их представителей. Тем более, сегодня заседание обещали почтить своим присутствием оба принца. Александр Ранк в стороне не окажется. Да и чем демоны не шутят, когда ангелы спят — может и император припр… удостоит благородное собрание своим визитом.

Да простят меня боги за столь мятежные мысли.

Главный зал заседаний впечатлял. Зал Императорской оперы вроде бы гораздо больше, но я в нем ни разу не был, так что мне сложно сравнивать. Похожее на амфитеатр пространство под стеклянным куполом было разделено на три неравные части. Или правильней сказать круга.

Внутренний круг состоял из небольшой площадки, предназначенной для ораторов, кафедры распорядителя заседания, ряда тех самых гостевых кресел, обитых красным бархатом и пятнадцати секторов, по пять кресел в каждом, для представителей четырнадцати родов фольхов, входящих в Верхнюю палату.

Почему секторов пятнадцать, если фольхов четырнадцать? Императорский род — именно за ним закреплен пятнадцатый сектор.

А ведь с появлением еще одного маркграфства в зале придется устраивать новый сектор, для представителей Вольной марки. И этого представителя мне еще нужно будет отыскать. Не сидеть же самому в Эдане.

Над внутренним кругом Верхней палаты, возвышалась часть зала, отданная во власть Нижней палаты фольхстага. От Верхней она была отделена небольшой, но все же загородкой.

Забавно, Нижняя палата смотрит с высока на Верхнюю…

Есть в этом какая-то скрытая, неподвластная мне ирония.

Еще выше, уже не в зале, а скорее в ложах, на манер театральных, располагались места для зрителей. В правой части, для «приличной публики». В левой, для людей попроще.

Сегодня зрительские места были пусты. Оно и неудивительно — заседание внеочередное. Сомневаюсь, что о нем кричали на каждом углу.

Раньше заседания фольхстага, из тех, что считались по настоящему знаковыми, происходили строго по расписанию, три раза в год. И на них лично прибывали все девять герцогов и пять маркграфов, составлявших Верхнюю палату фольхстага.

Но в наши дни, благодаря телеграфу, осталось только одно подобное заседание, на которых герцоги и маркграфы должны присутствовать лично. Проходит оно в начале года, да и то по большей части имеет ритуальные функции, как дань традициям.

Остальные плановые заседания фольхстага, на которых отдуваются представители фольхов Верхней палаты, проходят один раз в две декады. Зато фольхстаг стал эффективнее работать, а не копит самые важные дела для тех самых пресловутых трех заседаний с «лучшими людьми» империи.

Благодаря телеграфу, уполномоченные представители всегда могут узнать позицию своего герцога или маркграфа по обсуждаемым на грядущем заседании фольхстага вопросам. И проголосовать, следуя линии рода.

Впрочем, все равно этими самыми уполномоченными представителями является кто-то из главной ветви рода. Второй-третий сын, дочь, брат, кузен или дядя. Власть такая штука, которую не следует оставлять без присмотра преданных людей.

Хотя, зная нравы в древних родах, насчет преданности — это вопрос спорный. В традициях фольхов поощрять соперничество, противостояние. И нет такого второго-третьего наследника, который не хочет стать первым.

Маркграфы в этом плане попроще. Но они по большей части фольхи только второго-третьего поколения. Выскочки, с точки зрения старых родов, которые ведут свой отсчет от первых колоний людей на Суренасиле.

Но фольхстаг — это не просто зал заседаний. В этом огромном здании, а вернее комплексе зданий, не уступающих по размерам императорскому дворцу, сосредоточены все нити управления империей: министерства, ведомства, канцелярии, архивы — настоящий бюрократический рай.

Верхняя палата была все еще пуста. Но места в Нижней, сидевшей сверху палаты фольхстага оказались практически полностью заполнены. Не помню, сколько точно человек в ней заседает, но никак не меньше сотни.

Мое появление в зале вызвало на втором «кольце власти» фольхстага тихую волну перешёптываний. Дойдя до ряда стульев, предназначенного для гостей, я, помня совет чиновника у входа в зал, не стал садиться. Хотя стоять под таким количеством взглядов было неуютно.

Чувствую себя артистом на сцене театра. А то и клоуном, на арене цирка. Круглая площадка в центре зала на это прямо намекает.

Первым из фольхов в зале появился Александр Ранк, вызвав не волну, а настоящий девятый вал перешёптований. Железный маркграф в этих стенах был гостем редким, ограничивая свое участие только обязательным ритуальным заседанием в начале года.