Марек поворачивается к дому священника, который стоит в нескольких десятках шагов от готической церковки. Пани Магдалена выходит из дверей, как когда-то подносит руку к глазам и приветствует Марека так, словно он ушел только вчера. Изменилась ли она? Ничуть. Строгие очертания губ, спокойный голос; только седых волос стало чуть больше.

Она приглашает Марека в комнату, ставит перед ним его старую железную кружку с толстыми краями и угощает его молоком. Придвигает хлеб, масло и мед. Марек ест, а потом оба наперебой рассказывают о множестве вещей, которые не связаны друг с другом. От этих разговоров возникает тоска о том, что было.

Пани Магдалена ведет небольшое хозяйство. Ей впору хоть занять кафедру священника, потому что молодой священник-подобой Ченек из Хлума полгода назад уехал в Быджов и костел остался заброшенным. Самые необходимые обряды совершает отец Амброзий. Он монах-католик, но имеет священнический сан, и поэтому люди думают, что его крещение, соборование и благословение при венчании угодны господу богу точно так же, как и обряды, совершенные священником-подобоем. За похищенную дочь Регину пани Магдалена потребовала у младоболеславского ландфрида возмещение — тридцать гривен серебра, но не получила ничего. Пан Бедржих из Стражнице утверждает, что Регина живет в доме его брата по своей воле. Если бы она хотела, могла бы вернуться домой. Но она не хочет, и, по всем сведениям, это правда. Пани Магдалена сердита на нее. Не считает больше своей дочерью.

Виноградник в прошлом году дал маленький урожай, корова — одна слава, что дает молоко, но крестьяне на праздник святого Гавла принесли десятину, как и прежде, так что пани Магдалена зимы не боится. В Тынце все время вспоминают о ее муже, какой это был святой человек. Они верят, что он на небе просит за них. Говорят, он мог бы попросить и за других, но в Тынце есть несколько человек, которые заслужили скорее ходатайство в аду.

Перевозчик Томаш умер, теперь на пароме его сын. Он неплохой мальчик, но работает без охоты. Ему бы только бегать по лесу на Шибенике да ловить зверя или удить рыбу. Люди по два часа ждут перевоза.

Марек ест и внимательно слушает. Каждое ее слово наполнено для него особым, глубоким смыслом. То, что Марек только предполагал, случилось на самом деле. Пани Магдалена рассказала о дальнейших событиях. Мельница жизни неумолимо и равнодушно перемалывает человеческие судьбы. Пани Магдалена принимает мир таким, каков он есть: люди в большинстве своем грешники и на свете царит несправедливость. Это она допускает. Но люди есть люди, каждый со своими привычками, и с этим нужно примириться. Муж пани Магдалены был не так снисходителен. В своих проповедях он предостерегал людей от гнева господнего и часто пугал их ужасами ада. Однако для того он и священник, чтобы напоминать, грозить наказаниями и пугать. Верующие должны кого-то бояться, иначе с ними не будет сладу.

Марек лежит в постели, в которой спал все ночи своего детства. Сердце его наполняется тихой радостью и в то же время острой печалью. Здесь он дома. Здесь его привычные вещи, необходимые в повседневной жизни. Здесь он может говорить со стенами, потолком и полом. Может обратиться и к своим близким. Так ли это? Регина! Темнота расступается, отверзается потолок, и вниз спускается лучезарное существо. Не ангел и не святая. Регина в огненном облаке. Улыбается, машет рукой и снова исчезает. Уносит с собой свет и прозрачный воздух. Отец Ян! Снова отверзается потолок, и в небесном сиянии спускается священник Ян Сук. В черной рясе, с черной бородой. Прямой, высокий, благородный. Словно провозглашает: бог нас видит! Потом раскидывает руки и возносится вверх со скорбным выражением лица, словно откуда-то из-за облаков должен наблюдать тяжкую участь человечества.

Марек рад бы увидеть и Анделу. Почему бы здесь не могла объявиться и она? Пусть увидит стены, в которых он вырос, пусть увидит мир его детства. Но Андела не приходит. Потолок остается темным, его не освещает ни один лучик света. «Почему Андела не принадлежит к этому дому?» — размышляет Марек, и ему становится невыразимо жаль чего-то. Наверное, того, что не знал ее раньше, или того, что так быстро должен был с ней разлучиться.

Он не заметил, как уснул.

Здесь следует сказать несколько слов о священнике Яне Суке.

Он был худощавым, с черной бородой, чуть-чуть с проседью. Его глаза горели внутренним огнем, но скорее темным, чем ясным. Наверное, потому, что у него был угрюмый характер. Он ничего не делал с радостью, лицо его всегда выражало печаль, вызванную беспокойством о безутешном конце человечества.

Он прошел извилистый путь от молодого гуситского священника, который не признавал малые обряды и стремился жить по Евангелию, до служителя церкви, который всегда признавал sub utraque [7] , но по решению последних синодов в своей священнической практике чем дальше, тем больше приближался к католическому ритуалу. Он не только не ожесточался против сильных мира сего, хотя они, по его мнению, были ближе к антихристу, чем к Христу, но даже допускал, как и католики, веру в очищение от грехов да, пожалуй, и исповедь. Оставалось еще, чтобы вместо белого стихаря он облачился в вышитую ризу и свою жену Магдалену выгнал из дому. Тогда и католики могли бы признать его своим патером. Это была беспокойная эволюция, и священнику Яну она бередила сердце.

И события в его семье развивались трагически. Колинский пан Бедржих из Стражнице рассудил, что бревна из его плотов украли тынецкие люди, потому что были недалеко от места кражи. В ту же неделю его дружина напала на Тынец, разграбила дома, некоторые из них сожгла и увела дочь священника Регину. Позже выяснилось, что в краже замешаны кутногорские купцы.

И второй удар: пан Михал из Канька увез шестнадцатилетнего Марека к себе в Кутную Гору. Хотя Марек вырос в семье Сука и священник привык считать его своим сыном, Ян Сук должен был отдать его настоящему отцу.