Рядом с Мареком стоит черноволосая девушка, она кокетничает с ним напропалую. Но Марек не замечает ее — он ведь только что вновь встретился с Анделой.

Марека принимают в зале, который называется рыцарским, хотя никогда ни один рыцарь в него не входил. Ковер, зеркала, стеклянная люстра со свечами, стулья с узкими спинками, тяжелый стол, снопы света из окон. Пан Михал и пани Иоганна с приветливой улыбкой встречают его. Словно это не Марек, а какой-то гость.

Пан Михал в черно-сером бархате, пани Иоганна в желтом атласе. Все у нее вроде бы как всегда: и близко поставленные глаза, и правильный нос, и неумолимые морщинки. Однако на лице ее ничего нельзя прочитать: ни благосклонности, ни ненависти. И тем не менее она удивлена, что Марек так быстро приехал к ним. Она поправляет чепец, поправляет прическу.

«Моя мачеха, оказывается, тоже женщина», — думает Марек и садится на предложенный ему стул. В этой мысли он утверждается, когда смотрит на ее руку, протягивающую ароматные сласти. Руку охватывает красивый браслет: серебряные пластинки перемежаются с камеями. Марек переводит взгляд на отца. За то время, что они не виделись, он ничуть не изменился.

И пан Михал смотрит на Марека. Смотрит внимательно, словно ваятель, намеревающийся запечатлеть его образ в камне. Однако оставляет в душе место для удивления, радости или гнева. Он тот человек, который должен гарантировать счастье Марека, и потому хочет знать все. Разговор как положено начинает Михал.

— Пану Иерониму я за тебя платить не буду. Но тебе могу дать в долг сколько пожелаешь.

— Мне ничего не надо.

— Отчего ты без бороды? — спрашивает пани Иоганна тревожно.

— Не начинай с долгов, — ведет свою линию пан Михал, — Сядешь на мель.

— Отпусти бороду. Будет у тебя хорошая невеста, — говорит пани Иоганна, и в ее голосе слышна заинтересованность.

— Имею я право решать свои дела сам? — пытается обороняться Марек.

— Да, — отвечает пан Михал. Он, видно, ценит самостоятельность сына.

— Мы твои родители, — перебивает пани Иоганна. Она, пожалуй, не понимает, что впервые признает Марека.

— Ты сам нашел себе невесту?

— Нет, — отвечает Марек не задумываясь. Он не выдаст своей тайны — они над ним только посмеются. Андела Смиржицка! Дочь знатного чешского дворянина. Уж лучше он промолчит о своей любви. Марек в первый раз испытывает сладость тайны. Она приносит ему радость, тревожит его, вызывает тоску, но в то же время и обогащает. Стоит ему прикрыть глаза — и у него есть все: он ощущает на губах губы Анделы, видит ее задумчивую и трепетную улыбку, слышит ее голос, который невозможно забыть.

— У нас есть невеста — моя двоюродная сестра, — бросает пани Иоганна свой козырь. — За ней дают десятую долю на шахте Роусы, пятьдесят тысяч коп и отличное приданое.

— Нет, — качает головой Марек. Он не продаст Анделу даже за весь золотой рудник.

— Почему?

— Будет война. Может случиться, что я погибну.

— Разве каждый воин должен участвовать в сражении? — спрашивает пан Михал. — Я замолвлю словечко пану Иржи.

— Отец, прошу вас, только не это, — выдавливает из себя Марек.

Что им нужно от него? Зачем пытаются поставить его на колени? Зачем хотят его сломить?

Откуда такая настойчивость? Разве они настоящие его родители? Нет, Марека воспитал совсем другой человек. Священник Ян Сук, прозванный Бородатым, и его жена Магдалена. Он жил у них до шестнадцати лет и вырос вместе с их дочерью Региной. Аромат его детства доносится из Тынца над Лабой, и Марека вдруг захлестывают воспоминания. Он обязательно побывает в Тынце. Кто может ему помешать? Никто. Даже Ян Пардус. Тем более он сейчас далеко.

Пан Михал провожает Марека до крыльца. Непохоже, что он сердится на Марека за отказ от предложения пани Иоганны. Пан Михал осторожно оглядывается и говорит:

— Прямо скажу, пани Иоганне ты не угодил. Теперь к ней не подступишься.

— Кого, собственно, она мне подсовывала?

— Свою кузину, которую никто не берет, — усмехается пан Михал, — Богатую, но уродину. Она даже на женщину не похожа. И мучился бы с ней всю жизнь! Я рад, что ты отказался, Марек, подбери себе такую жену, с которой мог бы быть счастлив.

— Хорошо, отец.

— Но все-таки не думай, что богатое приданое ничего не стоит.

— Я так не думаю.

— Я вижу, ты весь в меня. А долг твой пану Иерониму я заплачу.

— Спасибо, отец.

Марек прощает своему отцу. Хоть он и купец, но в сердечных делах разбирается.

Марек стоит на тынецком холме. Здесь все его сердце. Здесь все ему близко — солнце и река. Он чувствует, что его узнают деревья, а может быть, и птицы, хотя птицы, должно быть, совсем другие, а не те, что были три года назад. Ничего не переменилось — земля тихая и ласковая, осень щедрая, с чистыми, сочными красками.