— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Теперь мир полон двадцати- и двадцатидвухлетних. Что с вами поделаешь?

— А что мы можем с вами поделать? — спрашивает Марек точно таким же тоном.

Разговор ведется спокойно. Ни один из них не повышает голоса, никто не говорит раздраженно. И все же столкнулись два мира. Может быть, здесь уместнее были бы проклятия. А может, и меч. Но столь же возможно, что тогда мир присутствовал бы на никому не нужном представлении.

С этого момента у пана Менгарта нет времени на разговоры. Он делает вид, что едет в Подебрады добровольно. Из-за того, что он молчит, гнев его возрастает. Первый, на кого он обрушивается, — подебрадский начальник стражи Ян Пардус.

— Ты что, не знаешь, с кем говоришь?

— Вы наш пленник, пан, — отвечает с достоинством старый гетман.

— Ты хочешь заточить меня в тюрьму? Это будет стоить тебе головы.

— Я знаю, что она дана мне только для этого.

— Сейчас же меня отпусти.

— Мы относимся к войне серьезно, пан, — заканчивает разговор Ян Пардус и показывает разгневанному пану свою широкую спину.

Недовольство пана Менгарта ощущает и тюремщик Вацлав Груза. Новому заключенному вовсе не нравится удобная комнатка на втором этаже замковой башни. Он требует рогожку около кровати, палку с крючками, чтобы вешать полотенце, письменный прибор, зеркало из тонкого серебра и вида на реку.

— Вы забыли об атласном пологе над постелью, — роняет тюремщик, окидывая его ледяным взглядом.

— Проваливай! — кричит пан Менгарт.

— Но-но, — выдавливает из себя тюремщик и уходит, шумно, захлопнув дверь и повернув ключ на два оборота. Спускаясь по лестнице на замковый двор, тихонько посвистывает.

Между тем Марека зовут к пани Кунгуте. Для нее он первый живой свидетель завоеваний Праги. Марек преклоняет перед пани Кунгутой колено, сердце его полно надежды. В голове бродят шальные мысли. Но тело его устало, губы потрескались от жажды, глаза покраснели от недосыпания. Он слышит, как бьется его сердце, и ждет светопреставления. Напрягает зрение, чтобы увидеть рядом с пани Кунгутой Анделу, а видит только пани Поликсену. Обе женщины смотрят с удивлением, которое может в один миг превратиться в радость или испуг. Губы Марека произносят слова, рассказывающие о недавних событиях в Праге, в то время как сердце его выстукивает вопрос: где Андела? Где Андела? Пока он рассказывает, он приходит к заключению, которое его поражает: женщины терпеливее и опытнее мужчин на целое столетие. Может, у них есть договоренность со временем? Или даже с вечностью?

У пани Кунгуты просветленное лицо, глаза ее горят. Безусловно, в глубине ее души заложено понимание другого человека. Поэтому каждый охотно идет для нее на все. Она не забывает о переживаниях Марека, хотя завоевание Праги ее просто ошеломляет.

— Андела позавчера уехала; она должна была вернуться в Роуднице, — говорит она тихо, словно чувствуя, что она неблагодарна по отношению к Мареку.

«Почему?» — спрашивает взглядом Марек. И вдруг весь мир кажется ему непонятным.

— Не знаю, удовлетворит ли тебя то, что я скажу, — дрожащим голосом говорит пани Кунгута.

— Роудницкий пан получил из Подебрад письмо, — объясняет пани Поликсена с заметным интересом, однако этот вероломный поступок она, видимо, осуждает. — Пана из Смиржиц привело в бешенство его содержание. Он послал за Анделой отряд конницы. Что нам с пани Кунгутой оставалось делать? Пришлось ее отпустить.

— Кто написал это письмо?

— Об этом мы можем только догадываться, — осторожно отвечает пани Кунгута.

— Это могла быть только одна женщина, — подтверждает пани Поликсена с недоброжелательным блеском в глазах. — Но также возможно, что это была не она.

— Кто?

— Пани Алена Вахова.

Словно молния осветила в душе Марека все происшедшее. Никто другой этого и не мог сделать. Это она села за стол и написала письмо, которое нанесло такой тяжкий удар любви молодых людей. Пани Алена! Мареку всегда были неприятны ее высокая прическа и руки с длинными загнутыми пальцами. Эта женщина была словно соткана из холодной рассудочности. Женщина, созданная для интриг. Марек вновь и вновь должен признаться себе, как мало знает он женщин. В них есть все: любовь и ненависть, верность и предательство, всепрощение и мстительность. В них целый мир.

Но зачем ему такие познания? Кому принесут пользу подобные рассуждения? Марек чувствует, как в нем меркнет огонек надежды, становится таким маленьким. Он может совсем погаснуть, но может также разгореться в пожар. Что он выберет для себя?

Однако с Мареком случится такое, чего он даже не предполагает. Разгорится пожар. Не вдруг. Наверное, он пока тлеет где-то в глубинах его души. И поддерживается извне. Все, что с ним происходит, неподвластно рассудку. Это гораздо больше, чем просто желание поступить наперекор обстоятельствам. В нем вдруг рождается отвращение к собственному спокойствию. Словно из привычного мира он попал в новый и незнакомый. Словно он утратил ощущение тишины и должен приспосабливаться к мирскому шуму. Словно исчез его внутренний порядок и ему приходится вживаться в хаос космоса. Словно он увидел бессмысленность человеческой жизни и силой хотел принудить ее к разумности.

Он бежит к дому пани Алены Баховой и колотит кулаками в дубовые двери. Они не откроются. Испуганный женский голос отвечает ему, что пани Алена уехала. Куда? Скорее всего, в Кутную Гору. Марек понимает: эта женщина не только жестока, но и труслива.

Неудачный визит Марека к пани Алене несколько охладил его. Он чувствует себя отделенным от мира завесой, которая сохраняет его силу и одновременно придает ему спокойствие. Он уже может быть рассудительным. Ему некуда отступать. Он должен освободить Анделу из отцовского плена. Он должен разрушить заговор, который направлен против него. Он должен осуществить их с Анделой решение, которое все время откладывается. Но как? Марек знает. Он горит нетерпением. Он поедет к Роуднице. Если он не сможет дойти пешком, то его помчат кони, понесут птицы, тучи, ветви деревьев, тихое солнце, всевидящие звезды.