Как я заметила, кроме Черныша, в хозяйстве животных не было. Игрушек у детей также не было видно. Даже таких, как в моем детстве: пирамидка, деревянная лошадка, кубики... Но у меня же папа столяр! А значит, это можно решить и даже потом подзаработать.

Я задумчиво посмотрела на отца. Тот занервничал. Поздно, батенька, пить боржоми, когда почки отвалились! Тетя Лена все решила! Как и полагается в местных реалиях, в пределах семьи.

Пока мы (дети) делали обход дома, они (взрослые) затащили кровать, отрегулировали и приделали все, что было нужно. Василена же застелила постель по окончании работ и пригласила всех за стол.

Помидорки-огурцы! Такого вкусного чая я еще не пила. Черный, терпкий, с кислинкой и ягодным ароматом. Казалось, что он согревает каждую клеточку моего организма.

Мои пирожки с творогом разлетелись только в путь! Все едоки словили гастрономический экстаз. Эх, знали бы вы как я этот творог добывала. Спасибо соседке Аглае за помощь. Сама-то я ни разу его не делала.

– Очень вкусные пироги, Олена.
– похвалила меня травница.
– Вряд ли Владияр помогал тебе с готовкой. Тихон Мелентьевич не даст соврать - твой отец-мастер готовки в походных условиях, но не по домашней выпечке.

Дети и Тихон синхронно кивнули.

– Не нужно недооценивать папины таланты - заступилась я за отца и выставила его в лучшем свете - Он вообще на все руки молодец! И сварить, и починить и вот, даже вылечить.
– показала я на себя большим пальцем руки.
– А еще...

– Нам уже пора!
– перебил меня папа.
– Олена, собирайся. Тихон, пора ехать.

Я только хихикнула, глядя на почти выбегающего отца. Красные уши выдавали его с головой. Тихон вышел следом.

– Владияр очень скромен. Не любит похвалу.
– заметила знахарка.

– Похвалу-то он любит, а вот красоваться перед дамой не умеет. Василена, - я посмотрела ей в глаза - Что за отвары ты давала отцу для меня?

Та посмотрела на меня в ответ.

– ТВОЙ отец - выделила она первое слово - Рассказал мне все о тебе. Я не знаю как это получилось. А сбор этот из простых трав для крепости, против болей и жара, успокаивающий... Не вини меня в произошедшем.

– Я вообще-то и не обвиняю - выпучила я глаза.
– Просто я так спокойно приняла всю эту жизнь, что как-то навевает на мысли о дурмане. Хотя мыслю я трезво. Вот только гормоны шалят.

– Как это?
– не поняла знахарка.

– Нууу... Отмечаю приятную внешность парней. А по уму надо бы на стариков заглядываться.
– невесело хмыкнула я.

– На кого? На деда Митяя?
– развеселилась Василена.
– Тебе дан шанс прожить еще раз. Не так как было. Не надо упускать его.
– и добавила.
– Тебе лишь шестнадцать. Так что все правильно.

– Но я ж ведь неплохо жила. Почему мне этот шанс выпал?
– озадачилась я.

– Да кто ж ведает волю божью?
– пожала она плечами.
– Но, если хочешь, то поговори с батюшкой. Только уж не раскрывайся ему. А то поставит тебя на равне с иконами и продыху тебе не даст. Просто живи.

Я представила себя на постаменте у иконостаса, и идущих ко мне паломников со всего света. Молятся на меня, возлагают дары и... ручонки свои тянут чтобы пощупать меня как божественное проявление. Бррр... Извращенцы!

– Олена!
– крикнул папа с улицы.

Я порывисто обняла Василену, сказав на ухо "спасибо", и каждого из детей и выскочила из дома. Запрыгивая в телегу, я помахала всем рукой на прощание.

Ладненько. Просто жить - значит жить. А товарищей этих надо свести. Определенно! А то что это такое? Она улыбается, а он помогает да краснеет. Как подростки, ей богу!

До въезда на дорогу в самом селе мы ехали молча. Но я все же не выдержала.

– Пап.
– я тронула его за плечо.

– М-м?
– он покосился на меня с подозрением.

– Как ты вообще женился?

Он застонал и закрыл глаза рукой.

– Ну правда, пап. Ты столько лет ходишь-бродишь вокруг Василены, а толку-то?

Тихон мелко затрясся.

– Я вообще не понимаю как я-то у тебя получилась? С твоей скоростью до детей ты должен был дойти только ближе к ста годам.

Соседа стала бить крупная дрожь. Эпилепсия что ли? Но Тихон, повернувшись ко мне и, вытерев слезы от смеха, показал большой палец в знак одобрения. Господи, он даже смеется беззвучно!

– Олена, угомонись я тебя прошу! Ты сама уже вошла в тот возраст, когда создают семью.
– перевел отец стрелки на меня.

– Ну уж нет! Еще чего!
– возмутилась я.
– До восемнадцати даже думать об этом не буду!

– Ты чего это удумала?
– ахнул он.
– Перестарком хочешь остаться?

– Да хоть бы и так!
– рявкнула я, сжав кулаки.
– И вообще, если судьба, то она меня в любом возрасте настигнет и где бы я ни была. Хоть за печкой, хоть за молитвами. Понял?