Так вот…

Времени на напутственные слова и долгие прощания не было. Я покинул свиноферму в тот самый момент, когда гоблины решали судьбу свиней. То ли взять их в качестве ездовых животин, — ну да, ну да, — то ли в качестве провианта, а то ли… то ли навьючить часть свиней останками других свиней.

Добрейшей души ребята, блин. Как мне кажется, от созерцания такой процессии сам Сатана начнёт улыбаться и трогать себя в срамных местах.

Во-о-о-от… Я же прошёл по всё ещё беспокойному городу до гостиницы, забрал вещи и был таков. Рудольф всё это время тусовался в собачьем питомнике на окраине города, персоналу которого был выдан флакончик с жабьими феромонами, инструкция по уходу и бессовестное количество денег за молчание.

А вот «гольф», увы, пришлось бросить. Если найдут — пускай гадают, что это за инопланетная оглобельная технология.

Короче говоря, Столицу я покинул той же ночью, по холодку. Ехал и ехал, скакал и скакал. Каждая остановка в моём случае была сущим геморроем, — тормозить загодя, привязывать Рудика, уходить, приходить, отвязывать Рудика, — поэтому я постарался свести их к минимуму.

В седле… нет, не спал. Но занимался важными божественными делами. Например, уверял седовласого дедушку анималиста, что ему просто необходимо отдать мне свой грёбаный шар. Дело моё ширится, и на получение даров уже целая очередь стоит. И первый в ней Батяня. Уж больше хочется слепить из вомбата что-нибудь пушисто-могущественное.

А потому:

— Вы действительно уверены в том, что попадёте в Рай?

Дед замялся. И к слову, пора бы уже признать, что у него есть имя. Ипполит Михайлович он.

— Я хороший человек!

— Это вы сами так решили?

— Я… Я…

Сейчас Ипполит стоял одной ногой на земле, а другой на первой ступеньке лестницы, что вела к чаше божественных весов. Я же в амплуа чёрной фигуры в капюшоне присутствовал рядышком и для пущего эффекта лениво левитировал.

— Ипполит Михайлович, ну вы же старый солдат. Сколько крови на ваших руках?

— Я выполнял приказы! Это не в счёт!

— Прекратите врать себе, ещё как в счёт, — я перелетел с места на место. — А даже если, Ипполит Михайлович. Даже если… неужели жизнь никогда не ставила вас перед сложным выбором? Неужели все препятствия на своём пути вы выдерживали с достоинством? Не крали, не врали, не предавали, не доносили? Не проходили мимо несправедливости, когда были в силах помочь?

— Это всё не то! — продолжил спорить старик. — Относительно большинства людей, меня можно назвать более чем порядочным!

— Конечно-конечно. Прекрасно понимаю концепцию! Вы в белом в плаще, Ипполит Михайлович, а «большинство людей»…

Оп! Тут вдруг что-то резко изменилось. Прямо как тогда, когда мне стали доступны новые локации и я направился клепать Рай с Адом. Какое-то повышение. С чем оно связано — предельно понятно. Наверняка Шампурелла в пути рассказывает городским гоблинам байки у костра, те начинают верить, и вот — накопилась очередная критическая масса верующих.

Но вот вопрос: что именно изменилось?

— Валады-ы-ы-ыка! — вдруг из лесочка, что окружал божественные Весы, вышел гоблин. — Чо как, Валадыка!?

Это был один из первых присоединённых к клану товарищей, ещё со времён потасовки с Родильным Ведром. Его неимоверно тупая, не выражающая ровным счётом ничего рожа мне давно примелькалась. И вроде бы даже имя его помню… м-м-м…

— Тинки-Винки?

— Ага, — довольно кивнул гоблин.

Вот и ответ на мой вопрос. Дожил, значит. Заслужил. Добился. Отныне ко мне на переправу попадают не только души тех, кого я убил, но и души моих собственных верующих. И вот это уже честно, ведь теперь им действительно есть за что сражаться. Рай всем и каждому гарантировать не могу, — слишком это затратно в плане энергии, — но вот жульничество с перерождением вне очереди обеспечу.

Но! Минуточку! А чего это у меня вдруг паства мрёт? Неужто на стоянке что-то случилось?

— Ты как здесь оказался? — спросил я у уродца.

— Так я руку в тестомес засунул и меня зажовало. Госпожа Розочка так ругалася, пока меня наматывало. Кричала, што я булки испортил.

— Э-э-э…

— А сэр Додерик яё успокаивал. Говорил, мол, ладно, и так съедим, ленивые пельмени будут. Но на чом они там порешили не знаю, — Тинки-Винки виновато улыбнулся и развёл руками. — Помер.

— Так…

Информация интересная. Всё это время у меня не было связи с Разящим Веслом. Всего один раз через коллективный жучиный разум я передал Менделю, что у нас всё идёт по плану, получил ответ: «у нас тоже», — и больше мы не общались. А надо было, по ходу.

— Откуда на стоянке взялся тестомес?

— О-о-о, Валадыка! Вернёшься — аще ничо кругом не узнаешь! Лысый опездол и седой опездол стока всево нужного понастроили! Мы теперь печом булки и абжыгаем кирпичи! Первые можно есть, а вторые нельзя — опездолы запрещают! А ещё штуку такую вонюче-жужучую принесли, с которой можно магнитофон без батарейков слушать…