— На-а! — с криком я устремляю саблю снизу вверх, далеко не сразу встречая серьёзное сопротивление, вонзая лезвие в человеческую плоть.

Нет, это не романтично. Я разрубил человеку тазобедренную кость, клинок застрял в районе живота. Кровь и ещё какая-то жидкость, не хочется и думать, какая именно, обильно брызнула на меня, заставляя зажмуриться. Забывшись, опираюсь на другую ногу и… чуть было не падаю из-за резко кольнувшей боли.

— Дзын! — рядом, встав впереди меня, удар ещё одного бандита принял на свою саблю отец.

— Дзын! Дзын! — почти что над головой слышался звон металла.

Отец стоял спиной ко мне, почти вплотную. Ещё один пистолет он так и не использовал. И я, дотянувшись ему до пояса, выхватил оружие, взвёл курок… подсыпать бы на полку пороха, выстрелит ли. Я направил в сторону напирающего на отца бандита и тут же надавил на спусковой крючок. Собачка, или «петушок» опустилась на пороховую полку, порох моментально воспламенился… А казалось, что его там вовсе нет.

— Бах! — грохнул выстрел, снося напрочь бандита, с которым во всю рубился Стрельчин-старший.

Отец повернулся в мою сторону, я уже стоял, вновь изготавливаясь к бою на клинках.

— Батюшка, отстранись, ворога не вижу! — сказал я, выглядывая противника из-за плеча отца.

— Бах-бах-бах! — сразу три выстрела прозвучали почти в унисон.

Резкие вспышки сгоревшего пороха на миг осветили лица убийц. Но у меня не было возможности рассмотреть. Отец закрывал обзор. И он…

Нет!!! Оттолкнувшись больной ногой, я тянусь к отцу — защитить, утащить, загородить! Пусть только вместе мы упадём на землю, пули пролетят мимо. Поздно, поздно — не стал слушать юношу отец, упрямство украло у нас спасительный миг.

Я потащил за собой Ивана Даниловича, батю, но… Толчок пули, попавшей в отца, был ощутим и для меня, обнимающего пожилого сотника. Мы завалились, и две других пули пролетели мимо.

— Отец! — выкрикнул я, одновременно пытаясь подняться.

Иван Стрельчин смотрел прямо на меня — но широко раскрытыми глазами. На миг мне показалось, что он улыбается. Но ответить мне славный сотник уже не мог. Убили его, скоты? Нет… Глаза еще не пустые у родителя.

Удары металла о металл оглушали округу. Со стороны усадебных ворот уже бежали, путаясь в длинных кафтанах, сразу с десяток стрельцов. Но пока только подоспели трое. И сила еще не на нашей стороне.

Не мигая я смотрел в сторону убийц. То самое чувство… потери… непременной мести… Снова! Да когда же я буду чувствовать что-то иное? Или выживет отец. Пусть так и будет! Пусть он узнает, как сын мстил за него!

— Бах! — это стреляли в меня.

Пуля ошпарила ухо. Я чуть поморщился, но сделал ещё два шага навстречу своим врагам.

Краем зрения я заметил, как одного из трёх стрельцов, которые уже схватились с бандитами на клинках, рубанули по плечу или ключице, и тот упал рядом с елозившим в грязи бандитом с отрубленной кистью руки. Они, стрельцы, сейчас сражались за меня! Мне стоит об этом помнить и выискивать возможности отплачивать добром за верность и отвагу.

Я делал шаг, никого более не замечая, как главаря убийц. Предводитель бандитов делал два, но тот — спиной вперёд, разрывал со мной дистанцию. Двое оставшихся его подельников, что не принимали участия в бою, спешно заряжали пистолеты. Но я понимал, что времени на это у них не хватит — уже готова подмога. Стрельцы приближаются к месту схватки, и вряд ли они намерены вести переговоры. И я не позволю говорить, если только узнать… Кто? Хотя ответ для меня очевиден.

— Стой! — сказал я, опасаясь того, что гад сейчас просто развернётся и давай убегать.

Со своей хромотой я вряд ли его догоню.

— Баба ли ты, бегать? Есть ли честь у тебя? — пытался воззвать я к его внутренним устоям, если только есть они у него.

Было видно, что мои слова задевали главаря. Но он будто бы тянул время. И я быстро понял, почему.

Словно бы подкрадываясь ко мне, один из тех бандитов, что начал заряжать пистолет, уже стоял в пяти шагах и заносил сверху то ли тесак, то ли палаш с очень толстым лезвием.

Лишь одними зрачками выдавая, что понял задумку главаря и его подельника, я сделал ещё один шаг, ещё. Семь шагов — не больше, теперь отделяли меня от главаря.

Опираясь на здоровую ногу, делаю шаг, почти что прыгаю чуть в сторону. Меч бандита — со свистом устремляется к месту, где буквально мгновение назад я находился. На здоровой ноге, словно танцор балета, я кручусь, выставляя руку вперёд. А в руке сабля, заточенной стороной к врагу.

Вижу шею бандита. Вот куда нужно бить. Ну! Сабля ударила по шее вора. Я и вправду почти что отрубил ему голову. Почти… голова бандита повисла на остатках несрезанной саблей кожи.

Кровь врага фонтанчиками ударила мне в лицо. Подступил комок к горлу. Но я удержался. Не заходи на меня с другой стороны главарь — так выделил бы время для рвотных позывов. Сейчас адреналин, злость, или еще какая сила, не позволяли и секунду выделить для рефлексии.