За то, что я руки твои не сумел удержать…
вернуться

Мандельштам Осип Эмильевич
Шрифт:

«Ночь. Дорога. Сон первичный…»

Ночь. Дорога. Сон первичный Соблазнителен и нов… Что мне снится? Рукавичный Снегом пышущий Тамбов Или Цны – реки обычной — Белый, белый бел-покров? Или я в полях совхозных — Воздух в рот и жизнь берет Солнц подсолнечника грозных Прямо в очи оборот? Кроме хлеба, кроме дома, Снится мне глубокий сон: Трудодень, подъятый дремой, Превратился в синий Дон… Анна, Россошь и Гремячье — Процветут их имена — Белизна снегов гагачья Из вагонного окна!.. 23–27 декабря 1936

«Вехи дальние обоза…»

Вехи дальние обоза Сквозь стекло особняка, От тепла и от мороза Близкой кажется река. И какой там лес – еловый? Не еловый, а лиловый, — И какая там береза, Не скажу наверняка — Лишь чернил воздушных проза Неразборчива, легка… 26 декабря 1936

«Где я? Что со мной дурного…»

Где я? Что со мной дурного? Степь беззимняя гола… Это мачеха Кольцова… Шутишь – родина щегла! Только города немого В гололедицу обзор, Только чайника ночного Сам с собою разговор, В гуще воздуха степного Перекличка поездов Да украинская мова Их растянутых гудков… 23–25 декабря 1936

«Шло цепочкой в темноводье…»

Шло цепочкой в темноводье Протяженных гроз ведро Из дворянского угодья В океанское ядро. Шло, само себя колыша, Осторожно, грозно шло… Смотришь: небо стало выше — Новоселье, дом и крыша — И на улице светло! 26 декабря 1936

«Когда щегол в воздушной сдобе…»

Когда щегол в воздушной сдобе Вдруг затрясется, сердцевит, Ученый плащик перчит злоба, А чепчик черным красовит. Клевещет жердочка и планка, Клевещет клетка сотней спиц — И всё на свете наизнанку, И есть лесная Саламанка Для непослушных умных птиц. Декабрь 1936

«Как подарок запоздалый…»

Как подарок запоздалый Ощутима мной зима — Я люблю ее сначала Неуверенный размах. Хороша она испугом, Как начало грозных дел, — Перед всем безлесным кругом Даже ворон оробел. Но сильней всего непрочно — Выпуклых голубизна — Полукруглый лед височный Речек, бающих без сна… 29–30 декабря 1936

«Оттого все неудачи…»

Оттого все неудачи, Что я вижу пред собой Ростовщичий глаз кошачий — Внук он зелени стоячей И купец воды морской. Там, где огненными щами Угощается Кащей, С говорящими камнями Он на счастье ждет гостей — Камни трогает клещами, Щиплет золото гвоздей. У него в покоях спящих Кот живет не для игры — У того в зрачках горящих Клад зажмуренной горы, И в зрачках тех леденящих, Умоляющих, просящих — Шароватых искр пиры… 29–30 декабря 1936

«Твой зрачок в небесной корке…»

Твой зрачок в небесной корке, Обращенный вдаль и ниц, Защищают оговорки Слабых, чующих ресниц. Будет он, обожествленный, Долго жить в родной стране, Омут ока удивленный, — Кинь его вдогонку мне! Он глядит уже охотно В мимолетные века — Светлый, радужный, бесплотный, Умоляющий пока. 2 января 1937

«Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста…»

Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста, — На холсте уста вселенной, но она уже не та… В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль — В синий, синий цвет синели океана въелась соль… Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты, Складки бурного покоя на коленях разлиты. На скале черствее хлеба – молодых тростинки рощ, И плывет углами неба восхитительная мощь. 9 января 1937

«Когда в ветвях понурых…»

Когда в ветвях понурых Заводит чародей Гнедых или каурых Шушуканье мастей, — Не хочет петь линючий, Ленивый богатырь — И малый, и могучий Зимующий снегирь, — Под неба нависанье, Под свод его бровей В сиреневые сани Усядусь поскорей… 9 января 1937

«Я около Кольцова…»

Я около Кольцова Как сокол закольцован — И нет ко мне гонца, И дом мой без крыльца. К ноге моей привязан Сосновый синий бор, Как вестник, без указа, Распахнут кругозор. В степи кочуют кочки — И всё идут, идут Ночлеги, ночи, ночки — Как бы слепых везут… 9 января 1937