— Да пошёл ты…

Был бы у меня под рукой мобильный — позвонил бы Лебедеву. Так, на всякий случай, попросить совета, ну и, возможно, тот со совей стороны предпринял бы какие-то необходимые меры. Даже можно было бы позвонить с таксофона, но я всё же решил не рисковать. Вдруг этот тип сумеет как-то сбежать, пока я в будке стою.

Где находилось ближайшее РОВД — уточнил у гаишника, стоявшего с жезлом на нерегулируемом перекрёстке. Тот, к счастью, не обратил внимания на моего пассажира, да и Гоша молча пялился в сторону, не выказывая никакого желания призвать сотрудника милиции на помощь. Пришлось бы пускаться в ненужные объяснения.

Несколько минут спустя я припарковался в небольшом дворике у здания ОВД «Пресненский».

— Выходи.

— Слушай, на хера тебе это надо? — предпринял ещё одну попытку Гоша. — Я ведь не блефую, ты только себе геморрой наживёшь…

— Пошёл!

Я грубо вытащил его из машины и чуть ли не за шкирку потащил ко входу в ОВД, где курили старлей и капитан, с интересом взиравшие на столько необычное зрелище. Правда, ничего не сказали, когда я проволок пленника мимо них.

Далее последовало оформление задержанного и допрос у дежурного следователя — капитана Бардакова. Гоша отпирался, мол, попросил подвезти, а потом у него стало плохо с сердцем, ну а когда очнулся — то оказался уже связанным. После чего я якобы заявил, что он хотел меня задушить, и привёз в милицию. Я, естественно, выдал правдивую версию, за исключением того факта, что остановка сердца была спровоцирована мной. Нейлоновый шнур был принят в качестве вещественного доказательства. При Гоше, кстати, обнаружился паспорт на имя Георгия Андреевича Вешнякова, 1952 года рождения, проживавшего по адресу улица Адмирала Макарова, дом 12, квартира 21. Кстати, аспиранта МГИМО, и привлекавшегося только один раз, и то за мелкое хулиганство в состоянии алкогольного опьянения. Отделался административным штрафом.

Других подробностей из жизни подозреваемого мне услышать не довелось, поскольку Бардаков отправил меня на медицинское освидетельствование, предварительна записав мои домашний и рабочий телефоны, и предупредив, что в ближайшие дни я могу понадобиться следствию. После осмотра судмедэкспертом я наконец был отпущен домой. Сев в машину, ещё раз использовал ДАР, приведя свою гортань в порядок, и теперь уже мог говорить нормальным голосом. Правда, всё ещё выделялась тёмная странгуляционная полоса, но я не стал её трогать, снимая кровоподтёк, пусть на время следствия останется как свидетельство покушения на мою жизнь. А чтобы не привлекала внимания, можно рубашку застёгивать на верхнюю пуговицу, да им галстук будет в тему.

Домой я добрался в одиннадцатом часу. Сразу позвонил Сотникову, в надежде, что тот ещё не спит. Наплевав на конспирацию, по телефону вкратце рассказал суть дела, естественно, как и в кабинете следователя, не упоминая, кто стал причиной остановки сердца у напавшего на меня отморозка.

— Понял, — выслушав мен, лаконично ответил Андрей Валентинович. — Как, говорите, фамилия следователя? Бардаков… Записал. Завтра с утра постараюсь выкроить время, чтобы вплотную заняться вашим делом. Ну и заодно разузнаем, что же это за папа у Вешнякова такой, что он им людей пугает.

Проснулся по звонку будильника в семь часов. После вчерашних экзерсисов слабость ещё присутствовала, но не настолько, чтобы отпрашиваться с работы. Проделал базовый комплекс физических упражнений, принял душ, плотно позавтракал, набираясь сил, и ровно в восемь спустился во двор. В застёгнутой наглухо рубашке, отчего казалось, что меня снова душат, только не так сильно. Придётся так походить какое-то время, пока не исчезнет странгуляционная борозда.

Придирчиво оглядел свою «ласточку», из-за которой вчера едва не лишился жизни, подумав, что не мешало бы помыть машину. И быстрее бы, что ли, переехать в новую квартиру, там хоть к ней гараж прилагается. А то так снимут ночью колёса или вообще угонят, невзирая на мои «противоугонные» приспособы.

Сотников позвонил мне в ординаторскую днём, предложив встретиться после работы в том же парке на Трёхгорном валу, где меня едва не отправили на тот свет. Я возражать не стал, не настолько был мнительным. Мало того, я и припарковался недалеко от того «пятачка», где меня накануне пытались придушить.

— А ваш Георгий — тот ещё фрукт, — сказал чекист, сев ко мне в машину. — Недаром он отцом грозился. Выпустили этого Вешнякова сегодня утром под подписку после того, как следователю была дана команда его непосредственным руководством.

— И кто же у него папа? — спросил я, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться вслух.

— Папа у него — директор завода, работающего на оборонку. Кураторы из наших. Вот и думайте… Но вам скажу так, что не стоит раньше времени посыпать голову пеплом. Я тоже кое-что могу. Да и, в конце концов, следователь, насколько я успел выяснить, неплохой, я бы даже сказал, принципиальный, надеюсь, он доведёт дело до конца.

Да уж, знали бы вы, Андрей Валентинович, как даже принципиальные следователи становятся ручными, если на них как следует надавить. А в лихие 90-е принципиальных и вовсе почти не останется, особенно с их нищенской зарплатой.

— И вот ещё что, — добавил Сотников. — В марте был похожий случай. Таксиста так же задушили. Тело его нашли в лесопарке, а машина — это была «Волга» — пропала бесследно. Следователь в курсе этих двух убийств, и должен, по идее, приобщить их к твоему делу.

А дальше события закрутились с калейдоскопической быстротой. Не успел я приехать домой, как пришлось брать трубку затрезвонившего аппарата.

— Арсений Ильич? Наконец-то… Вас беспокоит Андрей Валентинович Вешняков — отец Георгия Вешнякова.