Концепция торчала сквозь меня, голова это в себя принимать не желала.

Лучше б я в нее поела, чем всякую гадость пихать, ей-ей.

Не то чтобы в моем мире так не делали — политики моего мира точно так же не стеснялись оплачивать свои территориальные амбиции жизнями граждан. Но… Но дома я, как минимум, была от этого дальше.

Настасья наконец-то отвернулась от окна, впилась в меня обеспокоенным не на шутку взглядом:

— Надо бы взглянуть на твоих детишек-то: отчего им неможется…

Я молчала.

— Ну так что? — поторопила меня Искусница. — Дозволишь на твоих землях похозяйничать? За обиду не примешь?

— Дозволю…

Я, собственно, на этом бы и закончила фразу, но перед мысленным взглядом встал Илья, посмотрел неодобрительно, дернул углом рта: “Учишь тебя, бестолковую, учишь… Забыла, что о слове чародейском говорено?”, и я быстренько вырулила разрешение в безопасную формулировку:

— …осмотреть больных детей из моего села Черемши, помощь обидой не посчитаю и приму с благодарностью.

И, подчиняясь наитию, встала и поклонилась хозяйке в пояс:

— Благодарствую, Настасья Искусница, за науку и за помощь!

…и за сына, за сына — особенно, пусть ему боги пошлют здоровья крепкого и жену хорошую!

Ведь чуть опять не вляпалась, дура!

Настасья только отмахнулась:

— Полно, Елена, садись.

Но взглядом потеплела, помягчела.Пообещала:

— Вот разговорами покончим — и взгляну…

— А чего тянуть? — вмешалась Властимира, сидевшая задумчиво по левую руку от хозяйки. — Вы уж тут разговаривайте, сколько надобно: молодую ведьму учить — дело не быстрое, оно спешки не терпит. А я слетаю да взгляну.

У меня было дернулось что-то возразить: мне было бы спокойнее, если бы смотрела Искусница, но…

Это я к ним за помощью пришла, не они ко мне. Если Настасья считает, что можно доверить Прекрасной это дело, то мне отказываться и гонор проявлять и вовсе не с руки.

И когда Искусница взглянула на меня, уточняя мое мнение, я кивнула.

— Вот и ладно, — обрадовалась она. — Слетай, Властимира, взгляни!

Собеседницы встали, и я поднялась за ними — дошло уже, что мне тут, самой младшей, при стоящих старших сидеть не по чину. А потому, когда женщины вышли в сени, я пошла за ними, и как раз успела увидеть, как красивая, горделивая женщина вышла за ворота, и, вздрогнув всем телом, вспорхнула ввысь голубкой.

Та-а-ак… Это что? Тут все так умеют? Одна я, как понаехавшая, не владею элементарным навыком?! Нет, ну у меня конечно Булат, но все равно, обидно же! Я бы тоже хотела в птицу!

Например, в сову. В белую! Полярную!

И нет, это не из-за Гарри нашего Поттера! Просто… Красивое.

Но вообще, расспрошу-ка я Настасью сейчас, что и как Прекрасная искать будет, а потом сама метнусь и перепроверю…

— Жаль, что Властимира сама вызвалась: хотела я тебя поучить, куда да как глядеть след, чтобы понять, сам собой мор вспыхнул или с помощью чьей… Но да пусть уж. Умелица она редкая, что есть — того не отнять; и волшбу чужую, если есть, отыщет с легкостью, и с лечением, может, чего посоветует, ежели волшбы нет.

— А если волшба есть — подсказки, как людей лечить, выходит, не надо?!

— Нет, конечно, — Искусница улыбнулась мне тонко, как несмышленышу, ляпнувшему несусветную ерунду. — Если дело в волшбе, так достаточно ведьму, ее наславшую, отыскать да заставить волю свою недобрую отозвать; а ежели отозвать не выйдет, то и убить. И схлынет поветрие, на убыль пойдет. А там уж чем хочешь болезнь лечи — только поскорее, пока сама не прошла.

Открывшиеся перспективы, мягко сказать, не радовали.

— Нет. — Собрав мозги в кучу и кое-как ими пошевелив, я озвучила итог Настасье. — Василиса пришла ко мне договариваться миром. И я ей не отказала — сказала только, что мне нужно подумать. Зачем бы ей брать грех на душу? Да и по срокам не сходится: Василиса пришла ко мне сегодня, а дети уже болели накануне. Если она хотела на меня надавить через опасность моим людям, то стоило бы дождаться, пока я про болезнь узнаю и испугаться успею — а тогда уж меня и манить разрыв-травой. Я же про заболевших детей узнала вообще после ее ухода! Пожалела, конечно, что от волшебной травы отказалась — но поздно уже было.

— Отчего ты отказалась от посула Василисы, Премудрая? О чем думать решила?

Настасья стрельнула в меня взглядом — и тут же сделала невозмутимое лицо.

— Неужто не догадалась она тебя возвращением домой поманить?

— Догадалась, — я чуть склонила голову, отдавая дань прозорливости собеседницы. — Вот только я не отказалась. А подумать мне нужно было, в первую очередь, о твоем сыне. Не могу я так, чтобы за моё возвращение домой другой человек жизнью заплатил. А еще не могу урочище Премудрое отдать ведьме, о которой ничегошеньки не знаю. От нее ведь будет зависеть, как людям на ее земле будет житься… Так что к тебе бы и пришла расспрашивать, что она за человек и чем дышит. Может, в стольный град съездила бы — послушала, что о ней люди говорят, как она на прежнем месте с обязанностями справлялась. А там бы уже и решать стала.