Ворота открывать не стала, дала команду калитке. Она подчинилась со скрипом. И с каким скрипом! Вороной заложил уши, спасая чуткий слух, кот, дремавший на крыльце, порскнул в избу.

Я бы с удовольствием повторила оба маневра, но увы: и ушами не вышла, и сбегать от встречи гостей хозяйке не пристало.

Один только Илья, как подошел с заднего двора (и с чем он там на этот раз возился, вроде, всё, что было неисправно, он уже починил), так и стоял непоколебимо: видно там, где он стоял — внизу у крыльца — мерзкий звук не бил наотмашь. А может, тренированный богатырь и не к такому привык.

— Здрава будь, Премудрая! Я Алексей, Настасьи Искусницы сын. Матушка меня просила в гости к тебе наведаться, да и помочь, буде нужда встанет.

Выходит, всё-таки может быть!

Гость улыбался открыто, смотрел прямо — и глаза у него оказались голубые, ясные, нахальные.

В общем, если бы Мирославе вздумалось поверстать на службу этого богатыря, то вышел бы у нее не пес сторожевой, а кот наглый. И ставить для него пришлось бы не конуру во дворе, а лавку в доме.

Как хорошо, что обошлось!

— И тебе не хворать, добрый молодец, — с прохладцей отозвалась я. — Вот Илья, он знает, что у нас стряслось, он тебе всё и расскажет…

И развернулась в сени, вознамерившись на этой ноте свернуть наше общение, свалив беседы с Алешей на его родного (хоть я бы в этом не была так уверена — уж больно он рядом с Ильей щуплый) брата.

Но не тут-то было.

— Постой, Премудрая!

Я оглянулась.

— Матушка велела тебе кое-что передать.

Я вздернула бровь, а Алеша, помявшись, добавил:

— Наедине.

Хм…

— Ну, что ж. Проходи, гость дорогой.

В избе было сумрачно, тихо: Гостемил Искрыч, как порядочный домовой, чужакам себя являть не спешил, кот молча светил желтыми глазами из угла. Молчали и мы с Алешей. Я — выжидательно, он… он тоже, кажется, выжидательно, поглядывая на лестницу за моей спиной.

Ждал, что ли, что я в горницу его приглашу?

Ага, а еще напою, накормлю, в баньке попарю и спать уложу!

Не дождавшись от меня чего бы то ни было, Алеша достал из сумки свернутую в свиток бересту, протянул бережно, на раскрытых ладонях:

— Вот. А на словах добавить велела, что в свитке то, о чем ты ее спрашивала, уходя. И что лучше бы ей, конечно, самолично тебе науку передать, но как уж вышло.

Кивнув — поняла, мол — я развернула бересту.

Опыт расшифровки колдовской книги не прошел даром: написанное Искусницей я разобрала без труда. Вот сумею ли повторить — вопрос другой…

Перед отъездом я и впрямь просила Настасью научить меня искать следы чужой волшбы — Искусница и впрямь обещала поучить меня. Но что это будет дистанционное обучение в лучших традициях борьбы с эпидемией — не ожидала.

— Благодарю тебя, Алеша! Помощь твоя как нельзя ко времени пришлась!

…пусть даже и заключалась в том, что ты мне кусочек коры березовой привез! Интересно, чего Искусница мне его лично не отдала? Не захотела при мне в сундуки лезть?

Кланяться ему я не стала — много чести. Но вежливые слова честно нанизала на воздух — и богатырь расправил плечи, заулыбался… и сразу стало ясно, что мелкий и щуплый он только рядом с Ильей, а на деле-то и роста, и выправки в нем хватает; что я, вообще-то, слабая девушка наедине с незнакомым вооруженным мужчиной, и если вдруг гость вздумает распускать руки, Илья на помощь не сразу успеет прибежать; что магия — магией, а его физическое преимущество передо мной очевидно, и если что, бить надо будет так, чтобы не скоро очухался…

И, что странно, среди всех этих мыслей не было самой, казалось бы, очевидной: на чью сторону встанет Илья, случись вдруг у нас с его братцем конфликт.

Алеша рассыпался в заверениях, что рад несказанно услужить и помочь, чем может, я сморгнула — и испуг рассыпался.

Тьфу, напасть!

Вот чего он мне так улыбается? Смотрит так, что мне намек чудится… Это нормально вообще?!

Хм.

“Лена, ну и что это было?” — спросила я себя, величественно поднимаясь по лестнице (чтобы воображаемый сарафан плыл над ступеньками и воображаемый кокошник сверкал в небо жемчугами). — “Ты чего на него взъелась?”.

Младшенький сын Искусницы так и смотрел мне в спину.

Допустим, когда он только объявился (и объявил о себе стуком в ворота) — там понятно, чего я завелась: я как раз прозревала великую истину о прекрасном чуйстве, настигшем меня внезапно, как мешок на голову, и мне тут даром не нужны свидетели того, как и.о Премудрой млеет от собственного телохранителя.

А потом? Вот потом, что за собака меня покусала?

И нет, это был точно не Илья (а жаль).

Тьфу, не туда понесло.