— Господа — обернулся он к своим офицерам, — немедленно возвращайтесь к своим командам, оповестите всех по сложившимся чрезвычайном положении. Торопитесь: время не ждёт! Каждую минуту кто-то, возможно, получает смертельную дозу отравы!

Офицеры, отдав честь, бегом бросились исполнять приказания, проклиная дорогою эти бесконечные лестницы и подлое коварство испанцев.

— Теперь, сэр Чарльз, когда мы остались одни, пришло время поговорить серьёзно — разом сгоняя улыбку с лица, произнёс русский, присаживаясь на массивный каменный кнехт. — Прежде всего, возьмите вот это…

Русский достал откуда-то из плаща небольшую жестяную флягу и протянул её О’Харе.

— Что это? — тусклым голосом спросил сэр Чарльз, в глазах которого стояли ужасные видения грядущей катастрофы.

— Молоко.

— Молоко?

— Именно так, сэр! Выпейте сами, и то же средство посоветуйте близким вам людям. Если мышьяк у вас в желудке и ещё не впитался в кровь, то молоко поможет вам выжить.

Голос русского не оставлял сомнений в серьёзности положения, и О’Хара торопливо приник к горлышку бутылки. Действительно, это было обычное козье молоко, уже начинавшее чуть-чуть кислить.

— Сэр Чарльз, — продолжил Кутузофф, с сочувствием глядя на губернатора, — мне, право, неловко об этом говорить с вами, но мы оба понимаем — ваше положение безнадёжно. Каждый раз, когда над Гибралтаром будет идти дождь, испанцы будут расстреливать вас этими отравленными бомбами. Я умоляю вас — примите правильное решение!

«Капитуляция» — колоколом «Биг Бен» прозвучало в мозгу губернатора. «Мне конец. Я второй раз сдаю врагу важнейшие для Империи позиции. Конец всему. Моей карьере, честному имени, репутации, Гибралтару. Всему! А ведь я ни в чём не виноват! Эта неудача не была моей виной — ни под Йорктауном, ни сейчас. Просто враг оказался слишком коварен и силён!»

Кутузофф молчал, по выражению лица губернатора наблюдая за происходящей в нём внутренней борьбой.

— Мистер О’Хара, я прекрасно понимаю ваши затруднения — наконец произнес он. — Вы затратили столько сил, организовав блестящую оборону, о которой, несомненно, со временем сложат баллады, напоминающие английский армии и флоту об их величии. Да сдача противнику важной крепости — это всегда болезненный акт. Однако, я полагаю, что мог бы предложить вам выход, спасающий вашу репутацию и честь…

— Что вы имеете в виду? — безразличным тоном спросил О’Хара, убирая остатки молока в потайной карман плаща, где обычно у него обреталась плоская фляжка с бренди.

— По воле случая — самым любезным образом пояснил Кутузов — рядом с южными берегами Испании сейчас крейсирует русская Средиземноморская эскадра. На борту её находится два полка солдат морской пехоты. Наш флот может эвакуировать гарнизон Гибралтара, на ваш выбор, в Португалию или на Мальту, а наши солдаты займут укрепления Скалы и будут контролировать их до завершения грядущих мирных переговоров между Испанией и Англией, которыми и будет определена государственная принадлежность полуострова. Поверьте, это будет наилучший выход из сложившегося положения!

Луч надежды блеснул перед О’Хара. Находясь в столь безнадёжном, как у него, положении, и при этом сдать крепость формально нейтральной стороне — это великолепный вариант, трюк, который оценят во всех столицах мира! По-сути, это означает увести Гибралтар из-под носа испанцев! Великолепно, просто великолепно!

— Я подниму этот вопрос на военном совете, который соберу немедленно — пообещал он Кутузову.

— Хорошо. Я прибуду к вам ещё раз в три часа пополудни. Но помните чем больше времени пройдёт тем страшнее последствия — этот яд имеет свойство накапливаться в организме!

И господин Кутузов вернулся на своё судно. Губернатор сразу же послал адъютанта позвать всех старших офицеров на Совет, но собрать его удалось далеко не сразу. Все они оказались страшно заняты, ибо как угорелые носились по гарнизону, опрокидывая солдатские котелки, чайники и опорожняя манерки, заставляя недовольных солдат вылить всё содержимое на землю. Несколько раз при этом происходили безобразные эксцессы, вплоть до обнажения холодного оружия и рукоприкладства; майор Росс с Северных укреплений получил при этом удар прикладом по затылку.

Наконец подачу воды из цистерн приостановили, краны опечатали и поставили рядом надёжных часовых. Однако и после этого собрать совета казалось затруднительно — в это время одно за другим к О’Хара начали поступать сообщения о случаях отравления. Сначала примчался капрал из шропширского полка, сообщивший, что артиллерийские лошади умирают в страшных мучениях. Затем с королевского бастиона сообщили о гибели двух часовых, вскипятивших себе рано утром кастрюлю прекрасного кантонского чая. Ну а к середине дня такие сообщения посыпались валом: в основном гибли дежурные, патрульные и часовые, бодрствовавшие и, соответственно, пившие прошедшей ночью отравленную воду.