— Но… Ты же должен все осмотреть. Понять, что произошло, что вызвало этот шторм… — делаю пару шагов к нему и застываю, глядя в темные как смоль глаза.

Он протягивает руку и аккуратно заправляет выправившийся завиток мне за ухо.

— Мы с Вардом все сделали уже. На берег вместе с парусником и многим другим вынесло обломки предположительного артефакта, — говорит он, задерживая пальцы у моего виска. — Теперь надо выяснить, что это.

— А как же… До конца восстановиться?

Я что-то говорю, понимаю, что какую-то ерунду. Он не может остаться или… не хочет? И почему, черт возьми, мне все-таки это так важно? Важно наконец-то спокойно поговорить. Без лишних споров, без страстных порывов и вторгшихся людей.

Понять, что сулит мне это тепло, которое разливается в груди, когда Арион касается меня. И может ли так быть, что у меня есть драконица. Вспомнить, наконец-то, что произошло той ночью. Ну почему я не помню? Может, поэтому мне так страшно?

— А ты уже беспокоишься? — с хитрой улыбкой произносит Тарден и спускается пальцами от уха к основанию шеи, запуская мурашки по всему телу.

— Нет, — вру я, глядя в глаза. — Просто не хочется думать, что мои старания прошли даром. Даже если ты за них заплатил.

— Не переживай, — он подмигивает и делает акцент на следующем слове: — Твои старания точно не прошли даром.

Почему-то кажется, что он имеет в виду что-то другое, и оно кружится в голове, словно назойливая муха, но я никак не могу сосредоточиться, чтобы ее поймать.

— Мне снова надо что-то сделать опасное, чтобы ты скорее вернулся?

— Давай ты доделаешь без приключений то, что собиралась? И оставишь мне того самого лакомства, которое обещала? Как только я пойму, что за ерунда происходит, тут же вернусь.

Его улыбка кажется такой теплой. Она словно делает его мягче и как-то… по-домашнему уютным. Как будто это совсем не тот циничный и жесткий дракон, который швырнул мне на кровать мешок с монетами. Или это все же он?

С чего такая перемена? Узнал, что меня должны включить в этот самый их список избранных? Да нет. Бред же.

— Ты еще пожалеешь, что попросил тебе оставить семечек!

Черт. Какую ерунду я несу. А хочется, чтобы он обнял и поцеловал. Но Тарден только касается снова моей щеки, делает несколько шагов назад и превращается в Ринга.

“Спасибо, — рычит он. — Держись драконова дерева, оно поможет Ранне окрепнуть”.

Ранне? Дыхание перехватывает, пока я смотрю вслед удаляющемуся черному дракону. Значит, это все же правда? Как мне не сойти с ума?

— Адалия! — Рина выбегает из особняка с глазами, полными паники. — Там твой мышонок! Я не знаю, что с ним!

Куда опять вляпался этот непоседа?

Оглядываюсь на Ринга, который уже почти превратился в темную точку, и внезапно понимаю, что хотела бы обратиться к нему за поддержкой. Ну все, похоже, попала…

Подхватываю платье и бегу за Риной, которая показывает дорогу. С одной стороны, я привыкла, что Чес постоянно находит себе приключений, а с другой — я же сама вчера отправляла его следить за Эльтерией. Вдруг герцог заметил или проникся воплями сестры и решил избавиться от мышонка?

По спине пробегает холодок, и мне становится резко не по себе. Так! Отставить панику. Сначала увидеть своими глазами проблему, а потом хвататься за ее решение.

Мы проходим особняк насквозь, выходим через двери в сад, а потом Рина поворачивает направо, к каменной стене, плотно увитой диким виноградом. Там на корточках сидит Харрис и рассматривает что-то на земле.

Он поднимает голову и хмуро смотрит на меня:

— Эта мышь может перенести опасную болезнь, — серьезно говорит он. — Давно ли вы с ней контактировали.

— Это не мышь, а Честер, — так же строго отвечаю я. — И ничего он не переносит. Дайте мне посмотреть.

— Нет! — Харрис выставляет руку и останавливает меня. — А что, если…

— Никаких если, — убираю препятствие и обхожу лекаря, опускаясь на колени около мышонка. — Эй, Чес…

Провожу пальцем по его боку, чувствуя вполне себе живое тепло, а когда дотрагиваюсь до груди, то и бьющееся сердечко. Харрис рядом со мной озабоченно бухтит, но больше не препятствует.

— Че-эс… — зову его снова и беру уже в руку, поднося поближе к себе.

Он не выглядит каким-то больным или умирающим. Он выглядит… Спящим. Честер тяжело вздыхает во сне, чуть хрюкнув, а я четко ощущаю запах вина. Что?

— Господа, признавайтесь, кто споил моего мышонка?

Я оборачиваюсь ко всем и строго смотрю.

— Адалия, да у нас и вина-то… нет, — растерянно говорит Рина. — Как мы могли это сделать?

— Да ладно, я шучу, — усмехаюсь я, чувствуя относительное облегчение. — Кто знает, как отрезвить мышонка?