— Нелюдей? — переспросил Змей и оттянул левое веко, показывая желтый глаз с вертикальным зрачком. — Если думаешь, что такая мелочь, как зрительная мутация ставит меня в один ряд с вампиршей, то какого черта вообще согласился присоединиться ко мне?

Вольники не любили всех инородцев. Ксенофобия была обязательной частью психологического профиля для вступления в их «дружную» семью. Потому и Кармилла предпочитала не появляться перед большими скоплениями товарищей по опасному бизнесу без шлема. Они знали о ее нечеловеческой природе, но мирились, потому что эту дрянь покрывал Пеликан. Однако она была достаточно умна, чтобы не провоцировать их лишний раз, и скрывала белоснежные волосы, красные глаза и клыки за непроницаемой чернотой композитного мотошлема с веселой бомбочкой.

Змею тоже нелегко дался подъем по социальной лестнице среди вольников, да и прошлая жизнь его не сильно баловала. Слишком человек для мутантов, слишком мутант для людей. Но его всегда спасала хитрость и изворотливость, достойная прозвища, которое он получил за свою почти бесполезную мутацию. И на байке он гонял, как бог.

Место лидера Змей заслужил потом, кровью и мастерством.

Так что его дико злило, когда кто-то обращал пристальное внимание на глаз.

Однако сейчас, когда Змей смотрел в лицо Кабану, на него внезапно накатила волна холодного безразличия. После сегодняшних приключений он изменился. По морде текла кровь, которую он не успел стереть, а горло горело от жажды. Так что он позволил себе демонстративно усмехнуться и отпить из фляги, которую запасливо возил с собой.

Вискарь обжог гортань, по телу разлилась приятная волна, которая немного успокоила боль в побитых мышцах.

— Это похвально, Змей, что ты не теряешь самообладания. Очень похвально, — сказал Монах. Его эмблемой служило изображение древнего символа триединства: инь, янь, хрень.

Банда у него маленькая, всего шесть человек. Зато все — профессионалы, а не сброд. Настоящие гонщики, спортсмены. На рожон они никогда не лезут. Смертность и текучка кадров у Монаха — самая низкая. И даже в этом замесе все они уцелели.

— А ты думал, я у вас прощения просить буду? — перевел на него мрачный взгляд Змей. — На коленях ползать, ноги целовать?

— Лишним не будет. Пятеро моих парней разбросало по Пустоши, — голос принадлежал Клыку. Его эмблемой была распахнутая пасть то ли волка, то ли какого другого хищного зверя.

— Пятерых? Горе-то какое! Ты без пяти зубов шепелявить начнешь? — ухмыльнулся Змей.

— Я тебе сейчас самому зубы повыдергиваю! — разъяренный Клык двинулся к обидчику, но Монах остановил его, положив руку на плечо.

— Это будет слишком простой конец для него, — сказал он. — Как насчет, сыграть в «четыре к одному»?

От одной мысли про эту забаву, Змея бросило в холодный пот. Четыре к одному — это когда тебя привязывают за руки-ноги к байкам, которые очень постепенно дают газу. А все сидят рядом и спорят, какая часть тела отлетит первой. Такая казнь применяется крайне редко, и самим вольникам жизнь обычно обрывают не так кровожадно.

Как ни крути, а перспективы у кудрявого Змея не очень радужные.

— Что скажете, братья? — продолжил Монах. — Считаете этого человека достойным вести нас? Человека, который обещал нам легкую победу, а привел на бойню. Человека, на чьх руках кровь не только молодняка, но и настоящих вольников. Кровь наших товарищей. Кровь тех, кто больше не сядет на байк и не выпьет ни одной кружки пива, потому что поверили этому желтоглазому мутанту?

Последовали возгласы. Сплошь недовольные.

«А Монах молодец, — подумал Змей, — проявляет инициативу, толпу заводит. Видимо, надоело быть лидером небольшого клуба по интересам».

— Допустим, убьете меня, и что выиграете? Вам один фиг придется или брать Волот, или возвращаться обратно ни с чем.

— Ты знаешь правила, Змей. Человек, идущий по дороге, может упасть и подняться. Вольник несется на бешеной скорости, так что падает всего один раз, — голос принадлежал Вольту.

На редкость вспыльчивый сукин сын. Способен по щелчку пальцев потерять контроль, застрелить человека, а через мгновение остыть и вести себя, как ни в чем не бывало. Видимо, поэтому его эмблемой стала молния.

Впрочем, Змей подозревал, что эти вспышки гнева управляемы.

— Закон един для всех, — Вольт развел руками. — Упавший вольник не может вести в бой остальных. Таковы правила.

— А я все-таки попробую подняться, — процедил Змей сквозь зубы. — Поединок чести — мое священное право.

Среди мотоциклистов послышались злорадные смешки.

— А ты смелый, — сказал Вольт. — Напомню, что еще никто не выигрывал поединок чести.

— Кто-то же должен стать первым? — усмехнулся Змей.