— Твою мать! Это что за хрень? — я потряс ладонью.

Ее покрыли неглубокие порезы. Капельки крови стали стекать по запястью к рукаву.

— Не хочешь держать — не надо. Чего кричать-то? — Амарок с усмешкой наклонился за трофеем. Отряхнув волосы от грязи, он затолкал их обратно в мешочек.

— При жизни альпы контролируют крепость волос, а после смерти те сами огрызаются на всех подряд. Только я могу держать эту прядку и не порезаться. Потому что я дрался с ее хозяином и победил. Не спрашивай, как это работает. Сам не знаю. Очень умные люди пытались разобраться, только ни одна их гипотеза не подтвердилась. Плюнули они на это дело и вернули мне трофей. Уж больно я настаивал. Видишь ли, есть у альпов обычай: если кто-то предъявит такую прядь, то нужно бросить ему вызов. Убийца одного альпа — кровный враг всех остальных. Закон у них такой. У них вообще очень много странных правил.

Наш разговор прервал голос из громкоговорителя:

— Всем отойти от малых ангарных ворот. Бригаде М1 и М2 приготовиться к отбытию.

— Слышал? Разведывательные Цверги пошли. Значит, и нам скоро выдвигаться, — сказал я. После чего мы вместе отправились к своему Волоту.

Тогда ни я, ни Амарок еще не знали, насколько важной окажется эта прядка.

Впереди нас ждала Виттория с ее красотами и кошмарами.

Глава 13

Красоты Виттории

Витторию можно было сравнить со свежим трупом красивой девушки.

Все те же милые аккуратные улочки. Роскошные дворцы и пряничные домики. Но все пришло в запустение, местами виднелись брызги запекшейся крови, а ветер гонял по брусчатке мусор. Мостовые уже несколько дней не подметались. Дворник стоял на месте и шаркал метлой по земле.

Похоже, занимался он этим довольно долго: все прутья отвалились, и метла превратилась в черенок. Не знаю, зачем альп заставил труп дворника продолжать исполнять должностные обязанности. Может, утратил контроль над телом или это показалось ему забавным. Плевать.

Короткая очередь, и голова мертвеца лопнула, словно переспелый арбуз.

Дворник упал на спину и уже не поднялся. Пулеметные очереди постоянно звучали над Витторией. Иногда они сопровождались взрывом, означающим, что человеческая мина активирована.

Имперские Волоты сначала справлялись с продвижением куда лучше, чем мехи Сантии. Те испытывали ненужные сантименты, расстреливая своих сограждан. Но освоились они довольно быстро — живописность локального зомби-апокалипсиса помогла.

Каждое действие кровососов отдавало какой-то отчаянной жестокостью. Изначально остатки армии Зубоскала не собирались творить беспредел. Их целью была ремонтная база Волотов. Но стремительного захвата не получилось — в кой-то веки сотрудники грамотно выполнили все инструкции. От и до. Активировали режим самоуничтожения, после чего командные отсеки и машинные отделения разнесло к чертовой матери.

Альпы Зубоскала смяли сопротивление, но остались с носом. Мехов они не получили, зато осознали: куда ни сунься, их везде встретит шквальный огонь. Тогда эти ублюдки предприняли отчаянное нападение на город. Атака заведомо не могла принести им победы, но уж очень этим ребяткам хотелось отдать жизни подороже.

К сожалению, альпы слишком хорошо знали повадки высшей аристократии Сантии. Те готовы пожертвовать сотней человеческих жизней ради сохранения лестничного пролета, по которому поднимался их великий предок. Однако все сохранить не удавалось.

Мой Дарганелл двигался по каналу, который пересекал Витторию с северо-востока на юго-запад — это помогало уменьшить разрушения. Хотя всякий раз, как титанический крабик опускал ножку в воду, поднималась волна. Оставшиеся без присмотра лодки швыряло на прибрежные парапеты.

Но вот пришлось вывести машину на сушу. Дальше мы двигались мимо стены Валентайнов. Очень старинное место, где горожане знакомились, признавались друг другу в любви и просто изливали душу при помощи кусочка угля или мела.

Стена делилась на две части: историческую, куда пускали только в сопровождении экскурсовода, и общедоступную, где надпись «Славий любит Накию» могла соседствовать с прощальным письмом аксидианца, который вытравил его для возлюбленной кислотой из собственной крови.

Собственно, альпы тоже любили такой подход к каллиграфии.

Эти пиявки всю историческую часть перемазали кровавыми надписями. На мониторах мы увидели кучу выражений в стиле «Я трахну этот городишко!», «Подставь шейку, больно не будет!», «Гемоглобином надо делиться!» или «Соси, пока я тебя сосу!» И, разумеется, не обошлось без традиционного «Собакам собачья смерть!»

— Какие же они твари, — процедил сквозь зубы мой штурман и чуть не гавкнул с досады.

— Отставить эмоции, Овчаркин, — велел я.