А вот что дальше мы будем делать, он не знал.

Давным-давно, когда он еще был ребёнком, он видел деревянные суда, рассекающие высокие волны на подходе к городу Дарнольд. Прекрасный город, построенные из тёсаного камня руками крестьян, для собственной комфортной жизни. Город не строился на крови, или на рабском труде. Он был возведён на рабочем поту и трудовыми мозолями, рядом с морем, ставшим второй плодородной землёй, дающей пищу круглогодично.

В Дарнольде у нас был шанс застать ту самую Судью Анеле с детьми. Мы можем остановить всё безумие, захлестнувшее местные земли. Два дня пути, и мы можем убить зарождение войны еще в зачатке.

Мои намерения окрылили Зико. Он согласился помочь мне в битве с кровокожами без лишних раздумий. Горстку его воинов сложно было назвать армией, даже с учётом огромной Бэтси, крепко сжимающей в руках два топора. Но никто и не планировал врываться в город с криками и ором, и бросаться с головой в сражение.

Я еще помню, как кровокож, сражающийся с отрядом Зико, посмотрел на меня и обозвал чужим именем: Аида. Мой жуткий плащ из двух дюжин мужских лиц — моя визитная карточка во все ночные клубы местных деревень. И лишь прикосновение к моему доспеху смогло вскрыть мой обман.

Я и Осси. Мы вдвоём пройдём через ворота города и разведаем обстановку на месте.

Минуло двое суток, прежде чем мы увидели город из серого камня.

Моё пробуждение не было связано с жжением в глазах от палящих солнечных лучей, или жуткой зевоты моего гнойного друга. Еще, бывало, мы просыпались из-за Хейна, тучный монстр крутился во сне по кроваво-глянцевому настилу и, бывало, мог кого-нибудь под себя поджать. Ему снились сны. Я это чувствовал. В отличии от нас, вздувшийся гигант видел сны. Холодными ночами он покрывался потом и громко мычал, тело его не испытывало боли. А вот разум. Его разум страдал, не в силах справиться с осознанием реальности.

Сны были мукой для Хейна. Каждую ночь он насильно залезает в жуткую темницу и мучается там до утра. Но этим утром я проснулся не из-за его громких мычаний, или мычаний кого-то, кто угодил под его спину.

Утренний ветер принёс запах моря. Его ни с чем не перепутать. Свежий, с нотками пересоленный воды, скисшей под солнцем.

В детстве я жил рядом с морем. Пешком — сутки, на машине — час. И даже на такой отдалённости наш городок на время очищался от скверной вони трупных разложений, текущих и плывущих по воздуху сквозь улицы. Когда дул ветер с моря — мы могли дышать. Дышать полной грудью.

Я набрал полную грудь воздуха.

— Мы почти пришли, — сказал Зико.

Мужчина сидел на корточках возле меня. Ночью я облокотился о широкий ствол ели, и за всё это время не пошевелился. Лишь прикрыл глаза, а теперь открыл их.

— Инга, дальше ты и Осси идёте вдвоём. Мы останемся в лесу.

Зико выспался, но лицо по-прежнему выглядело уставшим и помятым. Щетина с каждым днём обретала форму бороды, морщины становились глубже, а голубые глаза словно выцветали, становясь тусклее. Он почесал затылок и бросил взгляд в сторону, на своих воинов. В его движениях таилось беспокойство.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил я у Зико.

Голубые глаза уставились на меня с подозрением. Зико прищурился.

— Не забывай, Зико, ты топчешься в луже моей крови, я чувствую каждого из вас. Чувствую ваше настроение. И чувствую ваш страх.

— Мы не боимся! — сорвалось с его губ с каплей желчи. — Я за тебя переживаю, и это меня беспокоит!

— И что тебя беспокоит?

— Если что-то случится в Дарнольде.

— Что со мной может случиться?

— Ты недооцениваешь прокуратора Гнуса. Он умный и хитрый.

Две ночи в подряд Зико рассказывает мне про этого мужика, в деталях описывая его достоинства. В городе из камня он вроде как главный. Без чинов и звания. Без рода и без статусов. Он просто — прокуратор Гнус. Местный правитель, местный судья, местный надзиратель, местный праведник, местный обвинитель. Человек, но с нечеловеческими способностями. Зико не видел его, но наслышан. И сейчас, переживания Зико вызваны совсем не моим походом в город, и тем более не тем, что там может случиться что-то плохое со мной.

Зико переживает за своих людей, пойманных кровокожами.

— Их казнят! — трясясь от гнева, вопил Зико. — И мы ничего не можем поделать…

— Если в городе случится что-то плохое, я подам сигнал.

— Как?

— Хейн. Моя связь с ним неразрывна, пока он и я стоим хотя бы на тонкой струйке крови. Этот огромный уродец запляшет, а потом кинется спасать меня. Вы — следом. Договорились?

Зико кивнул, посматривая на своих людей. Воины в кожаных доспехах сидели возле деревьев и уже смазывали клинки слюной Бэтси. Сама Бэтси лежала на боку и мирно спала, поглядывая на нас приоткрытым глазом, когда другой так ни разу и не открылся.