— Инга! Меня зовут Инга! Ты уяснил это?

Он стиснул губа, а я в отместку сделал так, чтобы острый клинок его друга пронзил кожаный доспех и больно вонзился ему в кожу.

— ЗИКО… — взревел его друг, трясясь от злости и страха.

— ПОНЯЛ! — закричал Зико. — Я ПОНЯЛ! ИНГА!

— Мы не причиним вам вреда, — сказал я. — Сказанное мною может прозвучать как бред, но мы и сами недолюбливаем кровокожих. И недавно вы сами могли в этом убедиться.

— Почему мы должны вам верить? — процедил Зико.

— Потому что должны. Весь этот цирк мне не приносит удовольствия. И Хейн — мой ручной монстр — еще не убил вашу разъярённую бабу лишь потому что я этого не хочу. Послушай, Зико, здесь нет никакого подвоха. Я сама охочусь за кровокожами. Я лично хочу поймать главного кровокожа, устроившего похищения детей средь бела дня. Я должна найти её.

Голубые глаза блеснули рассудком. Он посмотрел на меня никак на врага, а как на собеседника, говорившего разумные вещи. Клинок друга продолжал причинять боль, от которой он моргнул и крепко стиснул губы. Страх в его голове медленно отступал, отдавая позиции вере. Вере моим словам.

— Бэтси! — вдруг гаркнул он на весь лес. — Слезь с этого монстр! Он не причинит нам вреда!

Я заставил Хейна замереть, несмотря на продолжающийся вихрь ударов по его бедной голове. Весь затылок и лоб покрывали свежие рубцы, окрасившие голову сотней белых штрихов. Хейн стал еще страшнее и ужаснее.

Лезвие левого топора вонзилось монстру в шею, а правое — в спину. Но не для того, чтобы причинить увечья или боль. Эта тучная женщина так спускалась с огромной мясной горы, словно по глыбе льда, пользуясь ледорубами. В метре от алой глади она спрыгнула с Хейна. Тяжело приземлилась и выставила топоры перед собой, показывая нам, что в любой миг готова снова кинуться в бой. Тяжелое дыхание, стекающие по губам и подбородку слюни и обезумевшие глаза на выкате были тому лишним подтверждением.

— Зико, — сказал я голубоглазому мужчина, — я сейчас вас отпущу, и попрошу без лишних фокусов. Мне стоит моргнуть — и вы снова направите на себя свои мечи, только в следующий раз метал пронзит ваши тела, и не раз.

Кровавая паутина, опутавшая мои статуи по пояс, рассосалась, высвободив мужчин из плена. Лес наполнился дюжиной тяжелых вздохов и выдохов. Кто-то рухнул на колени и заплакал, кто-то согнулся пополам, ощупывая руками свои ноги. Они не верили в происходящее. Они не верили, что им сохранили жизни.

Я ждал разговора с Зико, но он проигнорировал меня, бросился прочь, чуть ли не раскидывая вставших на его пути мужчин. Он не убегал от меня, и не бежал от страха или смерти, которая ему совсем не угрожала. Спрятав меч в ножны, Зико пробежал десяток деревьев, спустился с алой глади на влажную траву и упал на колени возле мужчины с рассечённым животом и пробитой грудью. Зико просунул руки ему под спину и приподнял, оторвав от земли. Он прижал его к груди, погладил по испачканным кровью волосам и с горечью произнёс:

— Норок, не молчи! Брат мой, скажи хоть слово!

Подходя к ним, я увидел, как умирающий мужчина устало приоткрыл глаза. Слабая улыбка озарила побледневшее лицо, когда он признал человека, прижавшего его к себе.

— Зико… — простонал мужчина, — Брат мой… Мы победили?

— Да! Норок, да, мы победили!

Зико опустил глаза на живот брата. Кожаный доспех на груди был пробит несколькими ударами, на животе — рассечён и залит кровью, которая продолжала литься на землю тонкими струйками.

Рядом лежали другие воины. Кто-то мёртв, а кто-то еще подавал признаки жизни, кряхтя и вопя от боли.

Я встал за спиной Зико и внимательно рассмотрел умирающего мужчину. Их лица действительно были похожи, волосы одинаковой длины. Одинаковые скулы и губы. Оба голубоглазые. Но не близнецы. Судя по гладкой коже, щетина на которой только-только начала появляться, Зико держал на руках младшего брата. И с каждой новой деталью картина становилась всё мрачнее и мрачнее. И сейчас этой новой деталью стал я.

Уставшие голубые глаза умирающего мужчины скользнули с лица брата на моё. Зрачки раздулись, пытаясь в слабом освещении разглядеть в деталях мой лик. Потрескавшиеся губы замолвили молчаливые проклятья, а его пальцы сжались в кулаки, стиснув кожаный рукав брата, за который он держался из последних сил.

— Ты… — прошипел Норок, окончательно убедившись кто стоит перед ним. — Ты кровокож…

— Норок, — сказал Зико, стараясь своим голосом всё внимание брата перевести на себя. — Она другая! Её зовут Инга. Она и её друзья спасли нас!