Ясмине и Ермеку повезло, они отделались неглубокими разрезами, которые Халима обработала вязкой вонючей мазью. Жалгас едва не истёк кровью, ведь мутировавшее насекомое укусило его в шею. А вот испугавшуюся и убежавшую в нежилые развалины Хадису нашли к вечеру, когда утих внезапно разбушевавшийся ураган. Её полный мучений крик услышали возвращающиеся с охоты мужчины и незамедлительно бросились на помощь. Через полмесяца лишённая ног и руки девочка, несмотря на старания знахарки, умерла.

— Что случилось?! — с тревогой смотря на застывшую в замешательстве девушку, спросил Илья. Внешность смуглянки преображалась буквально на глазах. Опухоль, закрывшая глаз, спала, после неё на веке остался небольшой синяк. — Ты почему кричишь?

— Тихо, — произнесла смуглянка тоном не терпящим возражений, поднеся указательный палец к губам. — Не мешайте мне, ребята.

Илья в непонимании посмотрел на неё, потом на Мала — тот лишь развёл в стороны маленькие ладошки и стал наблюдать за происходящим, шмыгая веснушчатым носом.

А наблюдать и удивляться тут было за кем и за чем. Ясмину словно подменили, девушка в один миг превратилась в холодную незнакомку. Движения рук, мимика, даже яростный шёпот, которым она по очереди проникала в уши бесчувственного чародея — всё чужое. Конечно, Илья и Мал догадались, что все эти изменения привнёс активировавшийся дар Яги, однако наблюдать за происходящим стало просто жутко. Того и гляди Ясмина вскочит и обернётся в ту кошмарную старуху из Плавающего леса. Однако вскочил Годогост!

Мага резко подкинуло от земли. Нет, это не было магией, просто руки и ноги его в один миг пришли в движение, отталкиваясь от поверхности.

— Тише, тише, — уже своим, слегка охрипшим голосом произнесла смуглянка, поглаживая гмура по груди.

— Отец, я не вернусь! — отрывисто выкрикнул маг-самоучка, не открывая глаз, лицо его исказила страдальческая гримаса. — Я не такой, как вы, и не буду таким никогда… — слова оборвались кашлем и невнятным бормотанием.

— Ясмина, ты его исцелила! — Илья бросился к девушке, хотел было приобнять за плечи, но сдержал порыв. Слишком шокировало его преображение зеленоглазой. — Я не могу поверить, ты научилась лечить!

— Он ещё слишком слаб и проспит до утра, — усталым голосом произнесла Ясмина, уронив подбородок на грудь. Чёрные волосы с засохшей на них кровью были растрёпаны и закрывали лицо, ни дать ни взять — ведьма! — Я очень устала, того и гляди свалюсь. Что это было сейчас, не пойму… Я видела ходячую избу и болото… Яга, она смеялась надо мной, а потом удивилась и даже испугалась.… Хочу спать… — сумбурно забормотала она, усаживаясь, а потом и ложась на бок.

Ясмина зевнула и, подсунув сложенные руки под голову, засопела.

Наступивший день явил себя не сразу, ведь здесь, под кроной исполинского дуба, вокруг ствола которого можно идти в течение нескольких минут, как вдоль шершавой стены, он никак не мог заглянуть к спящим на земле путникам.

Илья проснулся от неприятного ощущения, резко смахнул с лица жука, цепляющегося за кожу своими маленькими, но очень цепкими лапками. Его передёрнуло от гаммы чувств, моментально прогнавших сон. А память, дурная, действующая по каким-то понятным ей критериям, опять вернула в страшные воспоминания.

В ту сырую осень территория Интерната и, как предполагал Илья, Руины, подверглись нападению стай с виду безобидных насекомых. Сначала эти крылатые твари, одновременно напоминающие паука и кузнечика, сожрали всю немногочисленную растительность, а позже принялись за животных и птиц. Отперев как-то раз поутру один из загонов со свиньями, парень обнаружил, что парочка из них, самых крупных, лежит и не шевелится. Он не хотел лишний раз лазать к мерзким, вечно голодным животинам. Однако перспектива получить взбучку от старшего скотника, если выяснится, что свиноматки заболели, а он никак не отреагировал, ему не улыбалась.

Мерзкие насекомые копошились повсюду, и он даже успел привыкнуть к хрусту под подошвами сапог, ведь порой они устилали землю словно пёстрый ковёр. Тем не менее, когда окровавленные гады полезли из ноздрей, ушей и открытых пастей мёртвых свиней, Илья не на шутку испугался. Впрочем, этот страх оказался цветочками, ягодки пошли потом, когда несколько десятков детей и воспитателей не проснулись на следующее утро. Смертоносные букашки начисто отшлифовали их черепные коробки изнутри, не оставив ни мозга, ни глаз и ни языка. В ту ночь Илья плохо спал, его мучили кошмары и ужасная головная боль, он тогда ещё плохо разбирался в своих способностях сострадать другим и ничего не понял. Однако стрекот многопалых, не утихающий круглосуточно и становившийся особенно невыносимым тихими ночами, заставил мальчика нахлобучить на голову пропахшую потом подушку. Это и спасло его. Потом конечно, к ним явились дезинсекторы в респираторах и старых противогазах, у них были баллоны на спине, а в руках опрыскиватели. Им удалось справиться с напастью, но Илья ещё долго спал с заткнутыми ветошью ушами и прятал голову под одеялом.

Воспоминания, накрывшие парня, улетучились, когда взгляд его остановился на Годогосте. Маг-самоучка так и не пришёл в себя, а Мал, сидевший рядом на берестянке, наблюдал за ним и Ясминой, не сменившей позу во сне. Илья огляделся. Что-то странное творилось в этом необычном месте. В том, что наступил день, сомнений не возникало, несмотря на то, что солнечные лучи не проникали сюда. Однако свет, при котором становилось видно всё вокруг, лился на людей отовсюду. Мягкий и тёплый, он исходил от листьев, толстых веток, корней, огромными буграми торчащих из земли, сочился из скал.