Краски[22], вынуждающие делать перерыв в её нелёгком ремесле, вовремя не пришли. Однако этим вечером Оксана решила остаться дома.

Несмотря на постоянство этого процесса, работающего как часы, к которому привыкла женщина, зачать ребёнка у ней не получалось. Бабка Варвара, согнутая в дугу и вынужденная смотреть всё время себе под ноги своим единственным полуслепым глазом, очень сильная знахарка в городе, к которой Оксана обратилась несколько лет назад, сказала: ' чрево твоё, дитятко, пустое, и ни одно семя не способно пустить в нём росток'. И с тех пор Оксана ни разу не усомнилась в её словах. Вплоть до сегодняшней ночи.

Низ живота стал болеть к полуночи. Ещё через час он заставил страдающую от нестерпимых мук женщину покинуть постель.

— Куда ты, дочка? — старая мать, вот уже несколько лет прикованная к кровати, отличалась отменным слухом.

— Пить что-то захотела, — не моргнув соврала скорчившаяся от боли девушка. Идти было тяжело, ноги отекли и не слушались её. — Спи, матушка, не о чем беспокоиться, я сегодня всю ночь дома.

— Как же не беспокоиться, ежели совсем худо на Руси стало, — слабым, осипшим голосом запричитала старушка. — Кощей энтот, паразит эдакий, покойных из могил поднял, погубить всё живое удумал, — она тяжело вздохнула, зашлась глухим кашлем, после чего продолжила монотонно: — А тебя цельными ночами нет. Где бродишь? С кем бродишь? Кто тебя там по кустам таскает…

— Ой, мам, хватит, спи уже! — едва сдерживая стон, прошипела Оксана и выскользнула в горницу.

Два жёлтых небесных глаза, один большой — Майя и маленький — Дива, заглядывали к ней через маленькие окна, и куда бы ни следовала метавшаяся в панике Оксана, они не упускали её из виду.

Раздирающая изнутри боль заставила схватиться за живот, и в ту же секунду в ужасе отдёрнуть руку. Он круглый и большой! Такой, каким не должен быть никогда! Едва держась на ногах от сводящих с ума мук и нахлынувших эмоций, Оксана задрала подол красной ночной рубашки и не поверила своим глазам.

— Мама! Мамочка! — что есть мочи завопила женщина, видя, как поверхность выпирающего живота пошла буграми, приносящими невыносимые страдания. — Это неправда! Это сон, мама! Почему же так больно!

Происходящее не укладывалось в голове, ещё вечером с ней было всё в порядке. Никакого намёка на беременность, разве что лёгкая тошнота и частые позывы сходить до ветру. Стоп! Как она вообще смогла стать непраздной[23], да ещё за несколько часов пройти путь, которым идут женщины целых девять месяцев? Вертящиеся волчком мысли вытеснялись болью, от которой ноги Оксаны подогнулись, и она рухнула на пол. Внутреннюю часть бёдер обдало жаром, она не сразу поняла, что это вода с примесью крови.

Начались невероятные по мучениям роды. Женщине казалось, что её живот вот-вот лопнет, а тело разорвёт пополам. Кто бы ни был в её чреве, он чертовски силён и проворен. Ногти Оксаны впились в отшлифованные бесчисленными хождениями половые доски, она не заметила, как сломала пару из них, вывернула, оголяя нежную и такую чувствительную плоть.

Конечно, она никогда не рожала, однако имела представление, как это происходит. Что же творилось с ней, явно выходило за рамки обычного появления ребёнка на свет. Муки усиливались, Оксана орала, не в силах больше терпеть, в кровь искусав губы и язык.

В тот момент, когда растянутый живот, не выдержав напора изнутри, лопнул, и на свет появилось жуткое нечто, издав мерзкий крик, больше похожий на крысиный писк, только более мощный, пред внутренним взором женщины всплыл долговязый силуэт её последнего, очень странного клиента.

Окровавленное существо покинуло разорванную утробу, плюхнувшись на пол, в мгновение ока меняя цвет кожи (но женщина этого не видела), сливаясь с серым настилом. Уже проваливаясь во мрак, не в силах пошевелиться, Оксана почувствовала дыхание новорождённого, оно холодило шею. Сладостно мурча, жуткий младенец прижался к разгорячённой, мокрой от пота плоти, медленно и не умеючи погрузив в неё свои клыки. Его первое кормление началось.

Утром сытый и абсолютно счастливый Мерлей покинул пределы города. Скакун, дожидавшийся его в молодой берёзовой роще, радостно зафыркал при виде нового хозяина. Совершенный знал — умное животное не убежит, и без сомнений оставил его на ночь, отдохнуть и пощипать сочную траву рядом с протекающей речушкой.

Ловко, словно заправский наездник, Мерлей запрыгнул на коня и без лишних сантиментов погнал жеребца по намеченному пути. То, что он знал и ориентировался на совершенно незнакомой местности, его не удивляло, тут постарался его хозяин. А вот то, что Креслав смог понять и отследить места, где побывали преследуемые им люди, выходило за рамки понимания. Мерлей не смыслил в магии, хотя сам являлся её порождением. Однако, к полудню достигнув окраины Вороньего леса, упырь осознал и даже почувствовал физически, о чём толковал Кощей, отправляя его на большую землю.

— Мы сможем общаться с тобой, Мерлей, но в определённых местах, — холодно и безэмоционально сказал Креслав, не оборачиваясь, вглядываясь в одну из граней призмы. — Ты прочувствуешь, когда и где.

— Почувствую, но как, хозяин? — растерялся он тогда, ещё не зная, что его ждёт впереди.

— Всему своё время, — Креслав сделал жест рукой, словно смахивал что-то в сторону, и картинка, транслируемая в ледяной глыбе, поменялась. — Я не могу сказать определённо, как это случится, но ты обязательно догадаешься. Уверен лишь в одном, что все мои многочисленные попытки перенестись за пределы башни оказались не такими уж и бездейственными. И в том, что этому коротышке с ключом — повезло! Ведь первая половина заклинания, к которому он «подключается», принадлежит мне.