— Годогост, помоги мне, — попросила Ясмина, располагая на спине короб. — Поддержи Илью, вдруг упадёт.

— Не нужно, — чувствуя жуткую неловкость, попытался возразить парень.

Однако Ясмина, быстро и ловко натянув на Илью сапоги, уже ухватила его под руку, стаскивая с нар.

— Держись, — парень почувствовал с противоположной от Ясмины стороны твёрдое плечо и руку гмура. — Хвала богам, если мы останемся незамеченными.

Илья сделал шаг, ноги подогнулись, но спутники не дали ему упасть. Ещё несколько шагов во тьме, и мириады иголок, колющих его от кончиков пальцев на стопах до поясницы, стали ещё интенсивней.

* * *

— Повелитель, почему ты грустишь? — спросила русалка, её певучий голос был усладой для ушей Водана. Впрочем, как и внешность, но ровно по верхнюю часть грудей, которая появилась из воды, потревожив зеркальную гладь. — Я могу тебе помочь?

Угрюмый, ссутулившийся великан, застывший, словно каменное изваяние, ожил, стеклянный взгляд немигающих глаз, устремлённых в тёмную воду, обрёл ясность.

— А-а-а, это ты, Альдона[36], — тихо промолвил водяной, вялым движением руки поманил русалку к себе.

Она оказалась рядом в мгновение ока, плавно, но в то же время очень быстро. Водан взглянул на русалку. Альдона улыбалась, обнажив белые, ровные зубы. Эта улыбка придавала ещё больше очарования её милому личику со светло-зелёной кожей. Большие нежно-голубые глаза с обожанием смотрели на водника, но в них присутствовал и страх.

— Альдона, — ласково пробасил Водан, наклоняясь к русалке. — Моё любимое творение, — он бережно убрал с её лица прилипшую тёмно-зелёную кудрявую прядь, нежно, тыльной стороной ладони погладил прильнувшую для ласк щёку. — Но всё же неидеальное!

Пятерня сграбастала тонкую шею Альдоны, сдавила и приподняла тело русалки из воды, явив глазам Водана ненавистное уродство. Сразу после хрупких девичьих плеч начинался ужас: впалая, костлявая грудная клетка с выпирающими рёбрами, на которой совершенно нелепо смотрелись висящие как пустые бурдюки груди, местами покрытые крупной зеленоватой чешуёй; дряблый складчатый живот с вывернутым наружу пупком переходил в склизкий хвост.

— Пощади, повелитель, — едва просипела русалка, выпучив на водника полные слёз глаза.

— Пошла прочь! — грозно взревел Водан и зашвырнул своё нелепое творение на несколько метров вперёд. — И не попадайся мне сегодня на глаза!

Плюхнувшаяся в воду русалка не посмела вынырнуть из неё и скрылась, взмахнув на прощание серповидным плавником.

— Никто не попадайтесь, — устало добавил водник севшим голосом, неровно дёрнув опущенным в водоём хвостом.

Водан находился в своей «зодческой обители», как он сам называл данное место, но сегодняшней ночью это нисколько не радовало его. Напротив, нахождение в пещере, являющейся полостью в скальной породе под островом, тяготило, ведь в его доме, впервые за много лет, появилась красивая женщина. Однако сейчас ему нужно было побыть одному, ведь творившийся в голове разлад стал невыносимым.

Подземелье, где водник безуспешно на протяжении многих лет пытался сделать из женщин гоблинов красавец-русалок, было просторным и имело почти идеальную круглую форму. Высокий сводчатый потолок с оскалившимися сталактитами нависал над гладко отшлифованным каменным полом, переходящим с одной из сторон в непроницаемый водоём. В центре грота, едва не касаясь земли, словно огромная красная икринка, парил слабо светящийся шар, и взгляд поднявшегося на ноги Водана вновь с надеждой устремился к нему.

— Серчаешь, не знаешь на ком злость сорвать, так я тебе подскажу, — заговорщицкий голос Злыдня прозвучал неожиданно, и отвлёкшийся на созерцание «икринки» водяной едва заметно вздрогнул, что не осталось без внимания первого, бросившего колкую реплику: — Совсем размяк, тюфяк, уже меня испугался?

— Будет тебе, Злыдня, много на себя берёшь, — с недовольством пробурчал Водан, поворачиваясь к воде. — Врасплох и медведь труслив.

— Робкого и пень страшит, — язвительная речь зловещего двойника, гипнотизирующе смотрящего из-под толщи воды, вновь попала в сознание Водана, стала отравлять мысли. — Сбежал из дома, оставил пришельцев спокойно ночевать в твоей постели. Нет, братец, так дело не пойдёт! Я думал, ты решился, а ты трясёшься от страха, как красна девица перед сватовством!

— Ты говори, но не зарывайся! — осклабился на него Водан. — Сгинь прочь, без твоих советов разберусь!

— Я-то сгину, только и гостья твоя уйдёт, ведь не удержишь, тюфяк!

— Я сказал, сгинь! — зло пророкотал Водан, хвост его с силой хлестнул по водной глади.

Это сработало, Злыдень исчез.

Водан тяжело вздохнул и неспешно, словно во время прогулки, зашагал в сторону красной сферы, в то время как заключённые в водяные пузыри рыбы-светилы, висевшие под кровлей, неотступно сопровождали его. С приближением к «икринке» волнение нарастало. Ну а как иначе, если каждый раз, подходя к многострадальному творению, Водан верил и надеялся на хороший результат. Однако разочарования стали закономерностью, но ещё не вытеснили с горизонта еле заметные блики надежды. Вот и сейчас, шаг за шагом сокращая расстояние между собой и новоявленной русалкой, он испытывал гамму смешанных чувств. Слишком много неудач выпало на долю хозяина водной стихии, и каждый раз он думал, что очередное фиаско раз и навсегда поставит точку в его деле. Но измучившись самоедством и неудержимым желанием творить, Водан с нетерпением ждал очередную гоблинскую «красавицу», принесённую в жертву чудовищу, и с энтузиазмом брался за работу.