Ольховская кивнула с таким видом, будто что-то понимала в этих самых сетях.

— Ещё вариант — медвежьи капканы. Большие такие, стальные. Расставляем их, маскируем. Бездушный наступает, капкан захлопывается. Всё, тварь обездвижена — можно расстреливать с безопасного расстояния. Затратно, конечно, зато капканы многоразовые. Минус в том, что цель вполне может пройти мимо ловушки.

Или вовсе уклониться, ведь реакция у них отменная.

— Ну и четвёртый способ — это если удаётся застать Бздыха врасплох. Берём особые стрелы с шипами-зазубринами, как у гарпунов. К каждой стреле привязываем длинную прочную верёвку. Лучше всего подходят верёвки из сыромятной кожи или из Тенелиста, вымоченного в специальном растворе — крепкие, не рвутся.

Дороговато всё же из Реликтов верёвки делать…

— Дальше трое-четверо стрелков встают поодаль друг от друга. Целиться важно в разные части тела твари и стрелять одновременно. Иначе всё пропало. Зато стрелы впиваются намертво. Каждый держит свою верёвку. Получается, они Бздыха как бы растягивают между собой. Он мечется, кидается, а сделать ничего не может — в разные стороны его тянет. Главное, чтобы верёвки выдержали.

— А дальше вы его рубите сообща? — понятливо кивнула девушка.

— Верно, — продолжает красоваться Борис. — Остальные охотники налетают с копьями, топорами, мечами — и давай рубить, колоть, резать. Если зверюга совсем матёрая попадётся — так мы ещё и к деревьям верёвки привязываем для надёжности. Глядишь, пяток ловчих навалятся, да и угрохают бестию.

— И потери наверняка бывают? — вскинул бровь я. — Раненые и мёртвые.

— Всяко бывает, — горестно вздохнул провожатый. — Опасное это дело — на Бездушных охотиться, но куда деваться? Жить-то надо. Семьи чем-то кормить… Вот мы и приспосабливаемся, изучаем их повадки, друг у друга хитрости перенимаем…

Борис замолчал, переводя дух. Было видно, что он всей душой переживает за свой промысел, гордится им и в то же время тяготится вынужденным риском.

— Ловко придумано! — слегка покровительственно оценила Василиса. — Наверное отличная сноровка нужна, чтобы так управиться с противником.

— Не без того, — важно кивнул Борис, гордый произведённым впечатлением. — Мы, считай, всю жизнь этому учимся. С малых лет, как только отцы в лес брать начинают.

Подобная житейская мудрость лишь укрепила моё уважение к местным жителям. Правду сказать, на первый взгляд они казались мне обычными деревенскими увальнями и лежебоками. А вон оно как выходит — тут тебе и воинская сноровка, и звериная хитрость, и отчаянная удаль.

Ни тебе достойного оружия, ни защитных артефактов, ни даже простого признания заслуг. Всё сами, всё своим умом да сноровкой. Целую науку изобрели, как с Бездушными управляться. И ведь не просто отсиживаются за частоколом, а ходят в леса, охотятся, жизнью рискуют. Поневоле проникнешься уважением к этим суровым, жилистым мужикам.

Выплыв из раздумий, я решил уточнить у Бориса один момент, задевший моё внимание:

— А кому вы потом сбываете ваши трофеи? Эссенцию и Реликты?

Охотник скривился, будто хлебнул кислого молока. Видно было, что тема для него болезненная.

— Так это, боярин, — нехотя признался он. — Есть тут один делец, Макар Гривин зовут. Приезжает к нам раз в месяц, скупает всё оптом, что добыть успеваем. Только платит, живоглот, от силы четверть настоящей цены. А куда деваться? Другого покупателя-то всё равно нет, а товар девать надо. Не себе же под подушку прятать.

Тут даже Ольховская помрачнела лицом. Похоже, и её возмутила вопиющая несправедливость, творящаяся в Угрюмихе.

— Это почему же вам в казначейство Реликты не сдавать? — вскинула она брови. — Оно их охотно покупает.

Борис лишь горько усмехнулся в ответ.

— Такой уж порядок заведён, барышня. По княжескому указу, значит, простолюдинам в здешних лесах охотиться не положено. Это, вишь ты, привилегия одних лишь Стрельцов. А раз на дичь права не имеем, то и торговать ею не велено. Вот и приходится украдкой товар сбывать, чтоб концы с концами свести, — он сплюнул под ноги и с досадой пнул подвернувшуюся заснеженную корягу.

Я лишь покачал головой, в очередной раз удивляясь причудливой логике местных правителей. Нет, я, конечно, слышал ещё в своём мире, что в землях франков и саксов простолюдину охотиться запрещено в лесах знатной семьи, но там ведь речь шла об оленях да куропатках, а не врагах рода человеческого. Этих нужно уничтожать безжалостно везде, где повстречаешь. И полученные трофеи — лишь заслуженная награда за проявленную отвагу.

У окрестных князей явно головы соломой набиты, раз не смотрят вперёд больше, чем на один шаг. Когда Алчущие, в смысле, Бездушные захлестнут эти земли, будет уже поздно думать о том, что не следовало скупиться на награды для любых охотников.

— И что же вам велено делать, если Бздыхи сами вас атакуют? В лесу или прямо в деревне? — с интересом спросил я.

— Так по закону полагается тварь кончить, а тушу вместе со всем найденным передать сборщику податей, что раз в полгода к нам наведывается, — охотник снова сплюнул. — Только он, скажу я вам, редко до нас добирается. То снег не тот, то распутица, то ещё чего. Почему-то это началось после того, как предыдущий пропал в наших лесах, — глаза Бориса недобро сверкнули, и стало ясно, что мытарь[1] исчез не просто так. — Вот и выходит — либо всё сгноить, пока явится, либо Гривину сбыть.