Она повернулась к нам, и я узнал… Лину. Магичку из Бологого, которой я задолжал двадцать восемь штук. В глазах её читался испуг. Видеть меня здесь она явно не ожидала. Супруга титулярного советника, значит…

В этот момент к нам подскочил, строгий мужчина лет пятидесяти. С тонкими усиками и узкой бородкой.

Он схватил Всеволода за ворот пиджака и зашипел сквозь зубы, указывая на меня:

— Что это значит, сын? Кто этот оборванец?

Я почувствовал, как воздух вокруг сгустился, когда граф Ракитин вцепился в ворот пиджака Всеволода, зло прищурив глаза. Он выглядел так, словно готов был разорвать собственного сына на части. Нарядные гости, стоявшие полукругом чуть поодаль, мигом обратили на них внимание. Некоторые перешёптывались и переглядывались, явно радуясь начавшейся драме — типично для аристократов, которым подавай зрелище покруче цирковой программы.

— Опять привёл не пойми кого! — прорычал граф, заставляя пиджак Всеволода трещать по швам. — Ты решил окончательно опозорить наш род.

Я скрестил руки на груди, внутренне посмеиваясь, и не стал вмешиваться. Всеволод смотрел на отца открыто, с вызовом, не вырывался из хватки. Вместо оправданий парень говорил твёрдо и смело:

— Какое тебе дело, до того, с кем я дружу? Никогда не интересовался, а когда это вошло в сферу твоих интересов, то тут же опомнился? — в его словах прозвучало немного обиды. — И — да, представь себе, — он кивнул в мою сторону, — этот «непонятный тип», как ты его называешь, утром одним взглядом усмирил пятерых беспредельщиков в ГИЦ.

Я невольно хмыкнул. Парень, конечно, приукрасил. Впрочем, о деталях я распространяться не стал. Пусть так, звучит эффектно.

— Так что, — с вызовом продолжил Всеволод, — я считаю, что простые люди часто лучше нас во всём. Потому что не скрываются за родословными и громкими титулами, а добиваются всего своим трудом.

— Ты совсем рехнулся? — воскликнул граф, чуть приподнимая сына за лацканы пиджака. Ноздри его раздувались, голос звенел от ярости. — Хоть понимаешь, где и при ком ты несёшь эти глупости? Здесь собрались влиятельные люди города! Позор для всей семьи Ракитиных!

Я мягко, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, сделал пару шагов назад, оказавшись рядом с Линой. Её спутник заворожённо смотрел за перепалкой, и я не упустил эту возможность. Её сердце билось ритмично, словно колёса поезда на стальных рельсах.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — сказал я.

— Решила развеяться, — безмятежно улыбнулась магичка. — А тебя каким ветром занесло?

— Новый друг решил использовать меня, чтобы позлить отца.

— Какое коварство, — улыбнулась Лина.

Некоторое время мы стояли молча, но я всё-таки не выдержал.

— Супруг, значит, — как бы невзначай бросил я. Пока граф причитал о позоре.

— Ревнуешь, что ли, мракоборец? — усмехнулась она, не отрываясь от зрелища.

— Просто… неожиданно. Жена титулярного советника, которая при этом бегает по сёлам за монстрами. Такое не каждый день увидишь.

Лина старалась держаться невозмутимо:

— Давид просто мой старый знакомый. Он представляет меня своей женой здесь, чтобы не возникало лишних вопросов у местной публики. Его прислали из столицы месяц назад, и он вёл скромную жизнь.

— Пока не появилась ты, — уточнил я, усмехнувшись.

— О его семейном положении знает только князь, — не повелась Лина. — А мне совсем несложно ему подыграть, когда необходимо. Это может быть полезным. Не забывай, что он не просто чиновник, а…

— Маг, — закончил я.

Она вздрогнула. Впервые за всё время Лина действительно потеряла самообладание. Она резко развернулась ко мне, и я увидел в её взгляде смесь шока и негодования.

— Ты… откуда?.. Что ты знаешь про это?

Я посмотрел ей прямо в глаза:

— Я много чего знаю, макичка. В том числе и то, что ты нервничаешь с того момента, как увидела меня.

Она, похоже, не знала, что ответить. Лицо её чуть покраснело, дыхание стало неровным, и она быстро отвернулась, не желая продолжать разговор. Я не стал её мучить. Пускай злится.

Граф тем временем начинал распаляться всё сильнее, голос его срывался на крик.

— Какое убожество! — слышал я отрывки из речи графа. — У нормальных отцов дети как дети, наследники на которых можно гордиться, а мне достался самый неблагодарный…