— Сколько рабочих они собирались привезти сюда?

Инженер пожал плечами:

— Я думаю, что человек сто и какую-то технику. После того, как они поставили этот измельчитесь и сепаратор, люди нужны только руду подавать, а у нас вручную, кирками, породу разбивали и пустую породу от руды тоже вручную отсортировывали, поэтому людей надо значительно меньше.

Я покивал головой — интересная машина поставлена оккупантами, нужная. Надо ту часть, что за отсортировку пустой породы отвечает, разобрать и попробовать разобраться, как она работает. То, что там магическая составляющая есть, это я понял сразу, как увидел агрегат, но как всё работает, по какому принципу, это надо было выяснить и попытаться использовать в своих интересах, тем более, что патентные и прочие авторские права здесь еще работают слабо, особенно на международном уровне.

— Спасибо, Глеб Борисович. Вас сейчас начнут вывозить отсюда, а потом мы обязательно встретимся и еще поговорим с вами. –я тепло пожал руки бывшему рабу: — Господин прапорщик, срочно начинаем эвакуацию всех наших, в первую очередь, женщин и детей, с ними мужчин, самых тяжелых. По приезду, тех, кто самый плохой, перенести к капищу, уложить, в тенек вокруг идолов и пусть молятся Макоше о выздоровлении, остальных по домам жителям передать. Жителям наказать, чтобы есть много не давали и сначала жидкий супчик, желательно из морковки, а то помрут с голодухи от заворота кишок. И надо кого-то послать за доктором в Орлов — Южный, хоть выкрасть, но чтобы доктор в Покровске был в ближайшее время…

— А у нас доктор свой был…- обернулся ко мне, начавший отходить инженер: — Мой товарищ добрый, Звятослав Ладимирович Кошко его зовут. Мы с ним, до этого всего, в картишки по вечерам… Да… Он, с утра, живой был, я его в карьере видел, как он с тачкой ходил, а потом, как стрельба началась, из вида потерял…

— Господин прапорщик, слышали? Доктора найти и, со всем бережением, в Покровск вывозить первым же рейсом. Обеспечить всем, чем сможем. Можете идти.

Командир роты убежал организовывать эвакуацию, а я пошел осматривать поселок.

Страшные пики и с головами с площади убрали. Головы загрузили в мешки и увезли в Покровск, где, на окраине города, рядом с братской могилой павших при налете на Покровск, я велел начать обустраивать мемориальное кладбище. Вторая братская могила должна будет появится там завтра, туда лягут остатки всех наших, кто погиб в поселке Рудный, и надеюсь, что третьей братской могилы еще долго не будет. Первым рейсом в Покровск увезли женщин, детей и прочих иждивенцев, а также раненых и самых тяжелых мужчин. Надеюсь, покровительством Макоши и стараниями, внезапно обретенного доктора, коего нашли живым и, относительно, здоровым, большинство болезных пойдет на поправку. Вторым рейсом, что пришел уже ночью, уехала часть мужчин, но прибыла рота стрелков, которым я велел занимать соседние сопки. Оборудовать окопы и укрытия и готовится к обороне. Кроме мужчин в Покровск были отправлены англичане, за исключением мистера Джонсона, что был повешен на площади, под визг английских леди и одобрительный крики всех остальных, невзирая на его уверения, что живой он будет мне чрезвычайно полезным.

Работы в карьере пока не велись — рабочих не было, все они пока приходили в себя в Покровске, стараниями городских обывателей, так как никакая больница не могла вместить в себя всех пострадавших. С дробильно-сепараторной машины сняли блок, который фонил магией, и я третий день разбирался с этим магическим механизмом. Как я понял, в основу его составлял мощный магнит, свойства которого многократно усиливал магический накопитель, который элементарно отводил в сторону измельченные куски, содержащие железо. В принципе, ничего сложного, но почему-то княжество такой машины не имело, продолжая использовать дорогой человеческий труд десятков людей, хотя человеческих рук, практически во всех областях общественной жизни княжества, катастрофически не хватало. Взять тот же телеграф, который отсутствовал, хотя был чрезвычайно нужен. Кстати, спешно сформированный в штате Булатовского полка взвод саперов, куда переводили всех, кто не сумел освоить велосипед, уже неделю устанавливал телеграфные столбы вдоль железнодорожного полотна, идущего в Орлов-Южный. Так как длинные брёвна, что шли на обустройство телеграфной линии, были в этих пустынных краях большой ценностью, я, подумав, принял меры по их охране. На расстоянии полутора метров от столба, по периметру, на кольях, была натянута колючая проволока, на которой висели таблички, где русским по белому было написано «Не подходить и не касаться. Собственность князя Булатова. Наказание — немедленная смерть». Чтобы слова князя не расходились с делом колья ограждения были заминированы, а саперы, для проведения обслуживания линий связи имели магические амулеты, что по принципу «свой-чужой», при приближении амулета, отключали детонаторы мин.

Ворон подключился к моему сознанию внезапно и по собственной инициативе, что было первый раз. В поселке рудокопов он периодически облетал окрестности, осматривая, не подбирается ли враг, в остальное время занимался своими важными делами, прилетая в дом, где я разместился, только с наступлением темноты, да иногда днем, подкрепиться.

Сегодня же он самостоятельно влез в мою голову, и я увидел небо, куда старательно взбиралась черная птица. Ворон набирал высоту кругами. Не торопясь, постоянно поворачивая голову в сторону маленького крестика, висящего в голубом небе. Я не сразу догадался, что непростая птица пытается обратить мое внимание на парящего высоко в небе орла или ястреба. Догадка неприятно поразила меня — вряд ли я единственный обитатель окрестностей, который стараниями одной знакомой богини, приобрел зоркого крылатого разведчика, а если это вражеский соглядатай… Я сумел подавить первый порыв поднимать гарнизон Рудного по тревоге, и попросил солдата, приставленного ко мне в качестве ординарца, пригласить ко мне ротных командиров, а когда боец вернулся и доложил о выполнении задания, загнал его на чердак, откуда велел наблюдать за птичьим силуэтом, все еще висящем в высоте, и докладывать о всех его перемещениях, ни в коем случае не выдавая своего интереса.

Прибывшим офицерам я сообщил о своих подозрениях и велел быть готовыми к отражению нападения противника.

— Ваша светлость. — докладывал мне вечером мой тайный наблюдатель, спустившись с чердака: — Эта птица все время так и летала кругами. Странная какая-то. Там, в стороне, еще две кружили, такие-же, но они время от времени к земле летели, видимо, за кем-то охотились, а эта, до темноты так над поселком и кружила, ни разу не спустилась.

— Молодец, держи монету. — я сунул обрадованному бойцу блестящую монетку в один динар, что потихоньку начали пускать в оборот в княжестве. Во всяком случае, в пивной, что была открыта недавно, их принимали наравне с деньгами империи.

— Завтра с утра снова залазь на чердак и осуществляй наблюдение до самого вечера. Будет что-то интересное, докладывай мне сразу же. — поощряюще улыбнулась моя светлость, хотя на душе у меня было безрадостно — стало понятно, что к тысяче мелочей, крайне необходимых для выживания княжества, прибавилась еще одна — мне срочно потребовались средства противовоздушной обороны.

Глава одиннадцатая.

Утренним поездом, на завод в Покровск, уехал мой личный заказ. Не оставляя мысли обзавестись средством противовоздушной обороны, я, в качестве возможного образца, направил туда трофейное ружьё, снятое с трупа одного из британцев, попавшего под огонь в хвостовой вагонетке, при безуспешной попытке оккупантов эвакуироваться. Очень длинная винтовка крупного калибра, чьи габариты помешали моему противнику вовремя развернуть свое оружие в мою сторону в условиях тесноты вагонетки, что-то вроде «оленебоя» Кожаного чулка из романов Фенимора Купера, в моем понимании, предполагало возможность поразить высоко парящую птицу.