Решив понаблюдать на этой парочкой внимательнее, я, поворочившись, заснула. Ведь предстоял очередной день, полный забот.

Утро следующего дня ворвалось внезапно.

Меня разбудило чужое дыханием, совсем рядом, на кровате, что спала я.

Я распахнула глаза и подскочила от неожиданности: у моих ног сидел живохвост, сжимая в пасти шерстяной комочек.

— Принес мне свою добычу, — догадалась я, немного придя в себя. Впрочем, ответа, конечно же, не ждала. — Молодец, умный…эээ…живохвост!

Я погладила его за ушком, с опасением поглядывая на то, что он держал в зубах. Мейв назвала этих грызунов жротами, на вид же это была крысо-мышь с двумя лапами. Жрот заворочался в пасти нашего розового живохвоста, издал писк, и моему взору открылись два ряда острых зубов, как у пираньи. Вот тебе и жрот!

— Живохвостик, ты настоящий охотник, я оценила, — похвалила питомца. — Если ты не хочешь есть добычу, отнеси ее, пожалуйста, подальше от отеля.

Живохвост мигнул жёлтыми глазами и бросился выполнять указание. Ничего себе — подумалось мне. До чего же умное животное!

Утро было ранним, все должно быть ещё спали, а потому я решила заняться завтраком.

Быстро умылась холодной водой, которая была налита в небольшой кувшин тут же, в моей комнате, оделась в чистое платье и направилась на кухню.

В отеле царила тишина и покой. Сквозь чисто вымытые окна холла пробивались утренние лучи солнца, наполняя пространство светом и теплом. Я сделала глубокий вдох и задумалась о том, какие же сюрпризы преподносит порой судьба.

Еще пару недель назад я и подумать не могла, что окажусь в другом мире, в новом теле… А если бы кто-то высказал вслух такую мысль, первая бы покрутила у виска, посчитав все это бредом сумасшедшего. Но ведь случилось же это со мной!

Под такое философское настроение я решила испечь блинов. Выпечка этих румяных кругляшей всегда была для меня сродни медитации. Я сделала быстрое тесто из молока, яиц и муки. Залила его кипятком и разогрела плоскую чугунную сковороду на печи.

Стопка блинчиков росла на столе, а настроение мое заметно шло в гору. Пришло ощущение, что все по плечу, любые трудности по силам. Открою уютный отель, буду принимать в нем гостей с разных уголков этого прекрасного нового мира. А потом, может, и сама отправлюсь его изучать и исследовать.

Я сбегала вниз, по узкой лестнице, ведущей из кухни в небольшой погребок.

Там в прохладе и темноте хранились наши припасы. Оглядела остатки снеди, решив, что сегодня нужно заняться ее пополнением, и, взяв одну прозрачную баночку со сметаной, а другую с вареньем, поднялась обратно.

На кухне меня уже ждала чуть заспанная Мейв, а вскоре пришла и Кларисса.

Мы с девочками разлили по чашкам горячий чай и принялись завтракать.

— Мейв, ты вчера вечером видела Эмильена или Патрисию? — между делом поинтересовалась я.

— Не видела, — махнула темной головкой Мейв. — Слышала только, что вернулись они поздно. И шумно. Смеялись долго, будто бы даже песни пели.

— Интересно, — пробормотала. — Видно, спала я крепко. Ничего не слышала.

— Ну так комната Патрисии с твоей не имеет общей стены, а с моей имеет. Вот мне и было чуть слышно.

— Понятно, — махнула я рукой. И оповестила: — ну а нам расслабляться некогда. Сейчас вновь принимаемся за уборку. А после обеда нужно сходить в город за продуктами и не только.

Вскоре пришли рабочие, чтобы продолжить ремонт кровли. Но прежде я попросила выполнить их другое дело. Ведь я собиралась устроить нечто грандиозное.

— Всю мебель, что есть в комнатах для постояльцев на втором этаже: кровати, шкафы, столы и стулья, необходимо вынести из отеля, — так звучала моя просьба.

И рабочие принялись за дело. На втором этаже отеля забурлила бурная деятельность: тут и там раздавались голоса, стук и скрежет.

— Что здесь творится? — показалась в одной из дверей всклокоченная блондинистая головка Патрисии.

— Работаем, мисс, — широко улыбнулся ей один из рабочих, что вытаскивал как раз стол из одной из комнат. Он окинул ее заинтересованным взглядом, и Триш потуже запахнула свой легкий шелковый халатик.

— Доброе утро, дорогая золовка, — поприветствовала я ее. — Не желаешь присоединиться?

— Я? — округлила глаза Триш, а затем, взяв себя в руки, продолжила надменно: — Ты верно не в себе, Эделия. Я и работа — вещи несовместимые.

— Очень жаль, — вздохнула я. — Но на что же ты собираешься жить, Триш? Муж твой, как я поняла, банкрот. М?