— Докажи сначала, — бросила ему, переходя на ты и резво шагнув к лестнице.

И откуда только во мне столько сил? Я словно вновь молодость вспомнила: ни тебе боли в колене, ни бешено колотящегося сердце в ответ на минимальную физическую нагрузку. Красота, да и только! Пожалуй, мне даже нравится.

— Непременно, — бросил брюнет и, развернувшись на пятках, пошел к двери.

«Скатертью дорога» — хотела попрощаться я, но не стала.

Вместо этого поспешила в том направлении, где скрылся полицмейстер.

Вместе с ним обошли все комнаты, коих было немало на втором этаже. И в каждой был минимальный набор мебели: широкая кровать, шкаф, столик, и пара покосившихся стульев.

Есть с чем работать.

Тряхнуть стариной, так сказать.

Сама я давно уже была на пенсии, но вот до этого без малого сорок лет проработала на фарфоровом заводе. Начав с самых низов, я за это время успела поработать и в цеху, и в снабжении. А последние лет двадцать — и вовсе в должности завскладом.

Так думала я, а затем одернула себя.

Неужели я и впрямь собираюсь заняться восстановлением отеля?

— Вынужден констатировать, что никаких следов преступной деятельности не обнаружено, — подал голос полицмейстер Гренобль.

Он задумчиво потер начинающую лысеть голову и будто бы расстроился, не найдя в этих стенах ни одного мертвеца.

Впрочем, один все же был. И я дрогнула, вспомнив, про привидение.

Как бы ни хотелось показаться бесстрашной, мысль о призраке, который витал где-то в коридорах, пугала до коликов.

Правда, открытым оставался вопрос: кто же я сама? Явно не одинокая пенсионерка Надежда Константиновна. Так может, это переселение душ?

Я почила в одном мире и оказалась в другом. По всему выходило именно так.

— Всего доброго, мисс Лоуренс. Я загляну к вам на днях. На случай если вы все же заметите что-то странное.

Закрыв дверь за полицмейстером, я осталась одна в большом холле. И что, спрашивается, со всем этим хозяйством делать? За что браться?

В задумчивости я провела по волосам, которые теперь стали длинным, густыми и светлыми, судя по кончикам локонов, которые я могла рассмотреть.

Как интересно все-таки взглянуть на себя!

На затылке неожиданно я нащупала шишку, дотрагиваться до которой было безумно больно. Да и по ощущениям там явно был кровоподтек: пальцами я явно ощутила запекшуюся корку.

Наверное, она и была виновницей головной боли. Где же так бедная Эделия приложилась?

Внезапная догадка прострелила, словно приступ ревматизма.

А что, если это про ее убийство сообщили полицмейстеру?

Вот только план провалился, и в ее теле, воскреснув, оказалась я.

Но кто мог желать смерти хрупкой девушке?

Вывод напрашивался сам собой. Симпатичный брюнет, что явился прямо с утра на порог и заявил, что дом принадлежит ему.

Непонятно только, зачем ему было являться на место возможного преступления. Проверить, все ли получилось? Но для этого вовсе необязательно было сообщать о произошедшем полицмейстеру.

Да и на убийцу он не походил, но разве это аргумент? Нет. А вот мотив у него был железным.

А потому… Не должна ли я, как добропорядочная гражданка, все рассказать полицмейстеру Греноблю?

Правда, над формулировкой стоило подумать.

Ведь если я скажу: кажется, меня вчера убили. Точнее, не совсем меня. И не совсем убили. Это вызовет больше вопросов и подозрений ко мне.

А мне такого счастья не надо. По крайней мере, пока.

Но стоило держать ухо востро.

Вдруг убийца, кем бы он ни был, захочет завершить начатое.

Холодок расползся по спине, неся с собой чувство беспомощности.

Ну уж нет! Пасовать — не в моих правилах.

Впрочем, стук в дверь, раздавшийся за спиной, все-таки заставил вздрогнуть.

И кого там снова принесло?

Я распахнула створку и увидела на крыльце тоненькую девичью фигурку. В легком платье, длинная юбка которого была разорвана и клочьями облепила ноги, она напоминала бабочку, которой разорвали крылья. На вид ей было лет пятнадцать, не больше.

— Прошу вас, спасите, — пропищала она. — Иначе он меня убьет.

2

Нет, в этом мире явно что-то было не так.

Ни минуты покоя!

За спиной девушки метрах в ста, едва поспевая за ней, бежал грузный мужичок с красным лицом, раздувая ноздри. Он пыхтел изо всех сил, но тащить огромный живот было не так-то просто.