Мои руки были свободны и висели как плети вдоль тела. Однако, вспомнив, что это урок, я все же открыла нож, замахнулась им, но воткнуть в дроу не смогла.

– Что ж, по крайней мере, ты поняла, как его открывать, – промурлыкал темный, перехватив мое запястье и погладив пальцы, сжимающие нож. Он выпрямился, убрал когти, медленно свел куски разорванной ткани на моей груди и сказал:

– Я вернусь через пару недель.

– И что? Когда вернетесь, что будет?

– Поговорим.

Дроу направился к выходу, чтобы уйти. Взявшись за ручку двери, он помедлил и вновь повернулся. Подошел, взял меня за подбородок, большим пальцем правой руки провел по губам, заморозил свой взор на них и опять заалел глазами. Поцелует! Эта мысль влетела в мою голову, однако мужчина замер, поднял руку, с сухим щелчком вновь вытащил когти, а потом нарочито медленно стал втягивать их обратно. Смотрел он при этом на меня. Похоже, это было закрепление урока.

– Не забудь, мир – жесток, – вымолвил он, развернулся к двери и, уже не оборачиваясь, стремительно вышел из комнаты. А еще через пять минут они с Хироном покинули дом – я увидела это из окна, которое выходило на двор и ворота, через которые мы вошли.

Взволнованная и выспавшаяся за день, я провела эту ночь за книгами. К завтраку вышла с гудящей головой, но полная оптимизма. Однако приподнятое настроение длилось недолго – ровно до того момента, пока не узнала, наконец-то, что такое право первого и кто такие хальви.

Этим утром завтрак в доме Лавриэля был точь-в-точь таким же, как и первый, и в той же компании – за исключением того, что дроу уже не было с нами. Ничего особенного я по этому поводу не ощущала, даже, как ни странно, не было ожидаемого яркого облегчения от того, что на меня больше не смотрят две пары кровавых глаз. Зато я поймала чувство отбившейся от стада овечки или выпавшего из гнезда птенца – было страшновато одной без хоть и сомнительной, но все же поддержки темных. Я мысленно отругала себя за страхи. Что я, в самом деле? Нужно просто начинать устраиваться в Эльфтауне!

Сегодня я была одета весьма для себя необычно. Собираясь на завтрак, я вытащила свой вершковский сарафан из сумки, но откинула в сторону, так как поняла, что буду смотреться в нем еще нелепее, чем в пыльных штанах и куртке. С любопытством открыла створки шкафа и зажмурилась от пестроты висевших там нарядов. Вчера я только сорочку не глядя вытащила, а сегодня внимательно осмотрела весь имеющийся гардероб. Выбор мой пал на сиреневое платье с закрытым скромным лифом, длинными рукавами и приталенным силуэтом. На дне шкафа я также нашла несколько пар обуви разного размера, среди которых затесались и туфли на мою ногу. Надев весь свой улов и глянув в зеркало, я увидела эльфийку. Сарафан и мужской наряд как-то сближали меня с человеческим образом, а платье подчеркнуло мою нечеловеческую кровь. Расчесала волосы, скрутив их в небрежный узел, и спустилась вниз. Лавриэль, глянув на меня, пробормотал:

– Ну да, могу понять темных лордов.

Я села на свое место, посмотрела на мужчину и без обиняков громко спросила.

– Господин Лавриэль, что хотят от меня лорды? На какое право претендует лорд Талсадар? Кто такая хальви?

Хозяин прожег меня взглядом, в котором явно читались сомнение и колебания, а потом сказал:

– Меня просили не говорить и, скорее всего, я пожалею о том, что нарушил обещание. Но за двести лет своей жизни я столько разного сотворил, что теперь пытаюсь хотя бы не врать в таких случаях. Своих девочек я всегда честно предупреждаю о том, что их ждет. И пусть, ты не моя ученица, но ты в моем доме, а, значит, тоже можешь рассчитывать на откровенность.

Это была очень пламенная речь, но я заерзала в нетерпении – хотелось уже услышать суть.

– Если ты знакома с историей королевства дроу, то знаешь, что совсем недавно, меньше, чем сто лет назад, Даркмаром управляли женщины. Власть передавалась по женской линии, мужчины приносили клятву верности и не могли противиться воле королевы, если та давала прямой приказ. Женщины-дроу входили в элиту, они были выше большинства мужчин по положению, при этом их было намного меньше.

Ларвиэль замолчал, поднеся бокал с напитком ко рту. Он задумчиво отхлебнул из него и посмотрел на аудиторию. Мы слушали его очень внимательно: вместе со мной каждое его слово ловили Сюзи, Неста и даже мадам Сесилия.

– Недостаток женщин дроу компенсировали рабынями – человеческими женщинами и очень редко светлыми эльфийками. Королева всегда контролировала численность рабынь – вид униженной женщины злил властвующих темных эльфиек, при этом рабов-мужчин в королевстве было бесчисленное множество. На невольниц существовала квота, насколько я знаю. Общее количество рабынь не должно было превышать определенное число, которое мне не известно, но каждому мужчине точно не хватало. И вот появилось право первого. Когда кому-то доставалась рабыня, которую жаждали и другие мужчины, первый мог быть только первым, заявляя свое право на нее, а затем обязательно следовал второй. Тебя захотели Хирон и Талсадар. Талсадар заявил свое право, которым он может пользоваться год. А далее обязан тебя передать Хирону.

– Что? Я как вещь, что ли?

– Ценная, я бы сказал. Раньше, если рабыня погибла или покалечилась, виновник обязан был компенсировать потерю золотом тому, кто должен был владеть ею следующий. Если такового назначено не было, то в казну. Эти условия создавали массу конфликтов и были причиной покушений, подлогов и всяких других пакостей, вносящих раздор между кланами и домами, что королеве было выгодно, конечно. О чем я? Ах да! Хальви… Хальви – это «передаваемая из рук в руки». Сейчас власть в Даркмаре взяли мужчины, и этим правом уже почти никто не пользуется, рабынь там хватает каждому – новый король разрешил неволить даже темных эльфиек.