Когда мы наконец выбрались за ворота академии, я почувствовал странное облегчение.

— До станции Черноборск пешком минут двадцать, — Катя сверилась с телефоном. — Оттуда электричкой до нашего уезда Волчий Яр, трястись придется четыре часа. Потом еще немного на машине… и дом, милый дом.

Мы двинулись по улице, вливаясь в поток других студентов, а вскоре добрались до станции и встали на платформе в ожидании электрички. Домен пристроил сумки у ног и теперь с интересом разглядывал проходящих мимо людей.

— А почему уезд назвали Волчий Яр? — спросил Костя, разглядывая старое расписание на стене.

— Раньше еще назывался Волчий Острог, — Катя присела на скамейку, поправляя волосы. — Знаешь, наша семья древнее самой империи. Волконские были князьями еще во времена Разрозненных Земель, когда каждый род правил своей территорией. Наши предки контролировали северные рубежи, охраняя границы от диких племен и темных тварей. Говорят, за первого князя Волконского воевали волки — они признали его своим вожаком и помогали защищать земли. Отсюда и пошло название, и волк на гербе.

Она помолчала, глядя вдаль:

— Когда началось объединение земель в империю, многие роды сопротивлялись, не желая терять власть. Но наш предок поддержал будущего императора, чтобы избежать кровопролития. Его уважали и многие поступили так же. За это род получил особые привилегии и право сохранить большую часть земель.

— А теперь дядя хочет заполучить все в свои руки, — вставил я, хотя самому было интересно слушать историю семьи.

— Да, — Катя тяжело вздохнула. — А я даже не могу толком противостоять ему, пока не закончу академию. Ты несовершеннолетний… я так устала бегать по всем этим инстанциям.

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями:

— И это еще не все. У нас там случился небольшой переворот. Когда я объявила, что дядя пытается захватить власть… человек, которому мы доверяли, которого приютили, когда у него за душой не было и гроша — предал нас.

В её голосе появились стальные нотки:

— Родовая гвардия раскололась. На одной стороне — наемники и бандиты, которых навербовал дядя. На другой — те, кто остался верен нашей семье, чьи предки служили еще нашим родителям и их родителям до них. Люди старой закалки… каждый стоит десятерых наемников, но их меньше, и годы берут свое.

Вдали послышался гудок приближающейся электрички. Я поднял сумки сестры.

— А почему нельзя обратиться к властям, если у нас есть доказательства против дяди?

— Это не так просто, — Катя поморщилась. — Я женщина, ты подросток. А он… он уже купил всех, кого можно. Предложил родовые артефакты, сокровища — то, о чем чиновники в министерстве магии могли только мечтать. Везде его люди.

Электричка остановилась, выпуская облако пара. Внутри вагона было на удивление пусто — похоже, основной поток студентов из местных или едут в другую сторону. Мы заняли места у окна — я сел рядом с Костей, Катя напротив. Домен пристроился на полу, используя сумки как импровизированную подушку.

Поезд тронулся, отстукивая привычный ритм колесами. Через полчаса монотонной тряски Костя уже спал. Катя погрузилась в изучение каких-то бумаг — судя по печатям, очередные документы о наследстве и не только. Она хмурилась, делала пометки карандашом, иногда тихо ругалась сквозь зубы.

Я достал книгу в потрепанной обложке учебника по травологии. Внутри, конечно, были совсем не описания лечебных трав. «Мемуары некроманта» — как же с тобой договориться? Я уже час пытался убедить эту упрямую книгу показать мне зашифрованный текст, но она упорно сопративлялась. Вредная магическая макулатура…

Примерно через три часа пути вагон погрузился в дремоту. Катя уснула, прижав к груди папку с документами, Костя, демон. На очередной остановке зашла старушка с тележкой — маленькая, сгорбленная, она с трудом преодолела ступеньки.

Что-то в её движениях заставило меня насторожиться. Активировал внутреннее зрение, и картина оказалась удручающей — сердце работало с перебоями, словно изношенный механизм. Артерии были забиты холестериновыми бляшками как старые трубы накипью. В сонной артерии огромная бляшка практически перекрыла кровоток — вот-вот оторвется, и тогда… Я видел, как клетки мозга уже начинают страдать от недостатка кислорода.

Старушка тяжело опустилась на сиденье, схватившись за грудь. Её трясущиеся пальцы пытались набрать номер на старом кнопочном телефоне.

— Не могу… дочке позвонить не могу, — её голос дрожал. — Хоть бы успеть попрощаться… чувствую, конец…

Я поднялся и пересел к ней:

— Позвольте вашу руку.

Она подняла на меня мутные глаза, но послушно протянула морщинистую ладонь. Я осторожно взял её — кожа была сухой и холодной, пульс едва прощупывался.

Направил поток целительской силы — она потекла по энергетическим каналам как вода по иссохшей земле. Первым делом занялся сердцем — укрепил мышечные волокна, восстановил проводящую систему. Сердечный ритм постепенно выравнивался. Потом взялся за сосуды — бляшки буквально растворялись под воздействием энергии, стенки артерий укреплялись. Особое внимание уделил той опасной бляшке в сонной артерии — она исчезла последней.