Обычно люди — как открытая книга. Но Дима… Пустота. Абсолютная, звенящая пустота, словно смотришь в бездонный колодец.

«Если бы он хотел меня задеть,» — Лиза закусила губу, — «я бы почувствовала злорадство, торжество… хоть что-нибудь! А так…»

Она достала из сумочки вишневый блеск для губ. «Это вовсе не для него,» — мысленно открестилась девушка, старательно подкрашивая губы. В маленьком зеркальце отразились тонкие черты лица, большие серые глаза и россыпь веснушек на носу — типичная «девочка-одуванчик», как дразнили её в детстве. «И волосы я поправляю просто так. И форму одергиваю тоже просто так…»

Вздохнув, она спрятала измятую записку в нагрудный карман форменного пиджака. До встречи оставалось пятнадцать минут, а до часовой башни путь неблизкий — через три пролета винтовой лестницы, мимо заброшенной библиотеки и по узкому коридору под самой крышей. Туда, где в небольшой круглой комнате располагался древний часовой механизм — сердце академических курантов.

«Что ж,» — Лиза расправила плечи и начала подниматься по ступеням, — «самое время выяснить, что всё это значит.» Каблучки её туфель отбивали четкий ритм, эхом разносясь по пустынной лестнице. С каждым шагом вверх сердце билось чуть быстрее, а в голове роились десятки вопросов.

Почему именно часовая башня? Почему сейчас? И главное — почему она, как последняя дурочка, бежит на эту встречу, хотя должна гордо проигнорировать записку?

Впрочем, глубоко внутри она знала ответ. Потому что это Дима. Её Дима. Пусть изменившийся, пусть делающий вид, что они незнакомы… но где-то там, за этой маской холодности, должен остаться тот мальчишка, который всегда был рядом в трудную минуту.

По крайней мере, очень хотелось в это верить.

Длинный коридор под самой крышей встретил Лизу гулкой тишиной и промозглым холодом. Стены терялись в полумраке, и только тусклые светильники отбрасывали блики на каменную кладку. По обеим сторонам через равные промежутки застыли рыцарские доспехи.

Лиза невольно поёжилась и пошла вперёд. А когда ближайший рыцарь медленно повернул голову, провожая её пустым забралом, девушка вжалась в противоположную стену.

— Твою ж… — выдохнула она, когда железные стражи синхронно задрожали в беззвучном смехе. — Ржавые ведра!

Доспехи затряслись ещё сильнее, и даже копья в их руках начали позвякивать.

— Да-да, очень смешно, — пробурчала Лиза, торопливо перебирая ногами. — Развлекайтесь, железные придурки.

«И ведь не привыкнешь к этому,» — думала она, стараясь держаться подальше от хихикающей железной гвардии. — «То портреты сплетничают за спиной, то доспехи ржут как припадочные, то горгульи на карнизах норовят нагадить на голову… Магическая академия, чтоб её!»

Наконец она добралась до левого крыла башни. Закрытый балкон уходил куда-то вверх, теряясь во мраке. Здесь располагалось сердце академических курантов — главный часовой механизм. При виде его у Лизы каждый раз перехватывало дыхание.

Огромные медные шестерни, каждая размером с человеческий рост, медленно вращались, заполняя пространство гулким металлическим рокотом. Зубчатые колеса цеплялись друг за друга с тяжелым лязгом, передавая движение куда-то в темноту под сводчатым потолком.

В дальнем углу, у самого большого колеса, Лиза заметила силуэт. Сердце пропустило удар… фигура стояла спиной к ней.

Внезапно её способности эмпата уловили волну эмоций — предвкушение, нетерпение, возбуждение… Щеки Лизы вспыхнули румянцем. Она привычно попыталась прощупать его ауру глубже, но наткнулась на странное сопротивление.

«Что-то здесь не так,» — шепнул внутренний голос.

— Дим, — её голос предательски дрогнул. — Я пришла. Надеюсь, ты объяснишь мне, для чего позвал… и свое поведение тоже объяснишь.

Огромная шестерня над головой провернулась с глухим лязгом. В тот же миг что-то изменилось — эмоциональный фон резко трансформировался, и Лиза с ужасом поняла, что приняла хищное предвкушение за романтическое волнение.

Фигура медленно обернулась, и в тусклом свете механических светильников она увидела совсем не те черты лица, которые ожидала встретить.

Она только и успела крикнуть…

В предгорье было тихо. Настолько тихо, что Михаил «Клещ» Семенов всерьез подумывал нарушить режим радиомолчания, просто чтобы убедиться, что не оглох. Восемь часов в засаде это не на диване жопу чесать.

Он поерзал, устраиваясь поудобнее в своем укрытии между замшелых валунов. Осенний лес давил тишиной, только изредка шелестели последние листья на деревьях.

«Говорил же ротному — надо брать термос,» — в очередной раз подавил зевок наемник. — «Но нет, какой термос? Мы же элитное подразделение, мать его… восемь гребаных часов без кофе!»

Тактический разгрузочный жилет, напичканный всяким полезным барахлом, неожиданно порадовал наличием шоколадного батончика. Клещ довольно ухмыльнулся.