Мне ничего не оставалось, кроме как выдохнуть тихое, почти беззвучное «да». И меня подхватили на руки, чтобы унести туда, где не было бы детей. Видимо, помня мою давнюю шутку-отговорку о том, что дети в этом доме повсюду…

И время застыло.

Прошлое и настоящее слились в одной точке. И от этого, как ни странно, было хорошо...

Мы оказались на крыше, дверь Рейн запер, меня усадил на плед среди подушек, рядом поставил дымящийся чайник с травяным напитком и нехитрые закуски на медном подносе.

– Будем отдыхать, – объявил он мне, устраиваясь рядом и щелчком пальцев зажигая в воздухе по язычку синего пламени.

– Кто я такая, чтобы спорить с императором, – улыбнулась, подчиняясь ему, и следующие несколько часов мы проговорили обо всём на свете.

И вот лунный свет серебром пролился на крышу, будто превращаясь в холод, а мы закутались в тёплый большой плед.

Впрочем, и без него холодно бы рядом с Рейном не было.

Но я, не подумав даже, как-то само собой это получилось, запустила под его одежду ладони.

Настоящая печка...

Уголки его губ едва заметно дрогнули в улыбке, но сам дракон не шелохнулся, словно боясь спугнуть меня. Я сама придвинулась ближе, кладя голову на его плечо, а взгляд свой, направляя ввысь.

– Звёзды красивые, – прошептала завороженно. – Смотри, а там вон они зелёные! Ой, и синие!

– Созвездие «вороново крыло», его видно только зимними морозными ночами. И изредка – поздней осенью. В вашем мире такого нет?

– Нет, – ответила с запозданием, на мгновение растерявшись.

Пусть времени прошло совсем ничего, а я уже и забыла, что там у меня за «другой, ваш мир»...

– Загрустила? – встревожился Рейн и оставил в моих волосах мягкий, тёплый поцелуй, после которого слегка отстранил меня от себя и пытливо заглянул в лицо. Отчего скулы мои начали полыхать.

– Нет, – заверила его, – всё в порядке.

И сама не знаю, как решилась, зачем, почему – порывисто и мимолётно его поцеловала. После чего попыталась выпутаться из его объятий и убежать, но Рейн рассмеялся и прижал меня к себе, целуя куда попадёт, пока я не замерла, как птичка в кошачьих когтях, понимая вдруг, что, вот оно – попалась...

Только в моём случае (я уже верила) это не сулило мне беду.

– Слушай, – вдруг шепнул мне дракон, и что-то странное, будоражащее было в его голосе, – ты только не пугайся, хорошо?

И не успела я хоть как-то отреагировать, за спиной его с тихим шелестом выросли тёмные, переливающиеся, как драгоценные камни, крылья, от которых повеяло теплом таким, словно нас с Рейном накрыл купол, отгоняющий наступающий ночной мороз.

Я протянула руку, не удержалась, и провела пальцами по бархатистой коже...

– Красиво, – выдохнула, жмурясь от удовольствия, и тихо вскрикнула, когда Рейн посадил меня к себе на колени и поцеловал в шею, запуская руку в мои волосы, мягко стягивая их на затылке, заставляя запрокинуть голову.

Вторая его рука опаляла жаром мои рёбра и шла выше, пока не запуталась в завязках платья на груди.

Впрочем, с ними Рейн справился незаметно для меня и по спине моей пробежал холодком ветерок. После же всё сменилось жаром, и я уже не различала ни прикосновений, ничего, не разбирала слов, которые прерывисто шептал мне Рейн на ухо, не слышала собственных мыслей, не разбирала чувств.

Всё стало жаром и единым чувством, имя которому найти я не могла.

Я думала, что буду бояться, или вообще не решусь на подобное, особенно в другом мире, особенно с тем, кого нельзя назвать человеком. Но страшно мне не было, напротив, казалось странным его оттолкнуть, словно было что-то ужасающе неестественное в том, чтобы Рейн меня не касался. Будто он – недостающая моя частичка, деталь, без которой мне плохо.

И я не хотела, чтобы ночь эта когда-либо заканчивалась, пусть на утро, очнувшись в его сильных руках, глядя, как тают на драконьих крыльях мягкие снежные хлопья, не могла вспомнить в деталях всё, что произошло. Лишь тело помнило и горело алеющими отметинами. И мне не хотелось шевелиться, вставать, надевать платье, которое каким-то образом оказалось висящем на дверной ручке, собирать растрепавшиеся тёмные волосы, думать, о чём либо...

Хотелось растянуть привкус прошедшей ночи хотя бы ещё на пару минут.

Но никак – в дверь с той стороны уже робко стучались. Дети обыскались нас обоих, и ничего поделать с этим было нельзя.

– Я хотел бы своих, – проговорил Рейн, смотря в небо всё ещё затуманенным взглядом. – Но не так много... Точно не сто.

– Ну, у меня их уже сто, – рассмеялась я, пытаясь дотянуться до платья так, чтобы не пришлось вставать, и можно было продолжать прятаться под его боком на крыле от его же глаз, внезапно смутившись.