Я устало вздохнул. Вечер переставал быть томным.

Повисшее на этой небольшой площади молчание и ответную мощнейшую пощечину слышали все.

Вот только девушка этим не ограничилась. Миниатюрная, но фигуристая азиатка, врезала Ханю прямо между ног. Мне даже послышался какой-то звон. Звон разбитых надежд его матери на появление потомков. А потом, когда толстяк ожидаемо рухнул на колени, девушка прописала ему с ноги. Жалости в этой красотке не было ни на грамм.

Среди практиков раздался дружный сочувственный вздох. Каждый представил себя на его месте. Даже мне на мгновение стало больно.

— Толстый урод! — громко сказала она, — Ты, дрянь, в ногах у меня валяться будешь. Ты недостоин вообще смотреть на меня. Как ты посмел такое сделать?! На-на-на!

Это было жестоко. Как вы уже поняли, каждое «на» сопровождалось ударом ноги по скрюченному толстяку.

«Ну и он не церемонился», — заметил Бессмертный. — «Ладно бы плюнул, пока никто не видит, на дорогу, но тут он при всех оскорбил ее».

Так-то она первая плюнула.

«Чего только не позволишь красивой девушке», — мечтательно сказал Ли Бо.

Не знаю, какие вкусы и странности были у этого Бессмертного, но я подобного ни одной женщине проделывать с собой не позволил бы.

В общем, я попытался быстро протолкнуться к толстяку, пока девица его не убила. И, по мнению местных, она была в своем праве. Тут Ли Бо был прав — толстяк нанес ей публичное оскорбление. А если она еще и из богатой семьи, что и так понятно по охранникам, повозке и одежде, то если он отделается одними только этими ударами — это будет просто чудо.

Вытолкавшись вперед, я кинулся к толстяку, помогая ему подняться. Девица аж опешила.

— Ты как, Хань? — спросил я толстяка, поднимая и придерживая за необъятную талию.

— Но….нормально… Только не чувствую их… Бубенцы… Они звенят… — толстяк держался за причинное место и с трудом, не без моей помощи, встал на ноги. Мы оба развернулись к публике… и в тот же миг началось. Шепотки, громкие голоса, разговоры подруг.

— Боже! Какой красавчик!

— Как он прекрасен!

— Это нормально — быть таким красивым?

— О боги…

— А зачем ему этот урод-толстяк? Он не мог выбрать нормального друга?

— Или подругу, — добавил женский голос.

— Фу… К этой туше я бы даже не прикоснулась. Меня от одного вида тошнит.

Да, я, кажется, уже говорил, что очень красив. Да, вот настолько. Все девушки мгновенно стали восхищаться моей красотой, а все парни — моментально ненавидеть.

Даже оплеванная девица застыла, глядя на мое лицо, лишь через секунд пять она словно очнулась и выпалила:

— Эй! Ты куда его ведешь? Он еще не всё получил! Я хочу его отделать так, чтобы он и встать не мог.

И шагнула ко мне.

Я оглянулся вокруг, всем лучезарно улыбнувшись:

— Я думаю, он заплатил за свой, несомненно, недостойный поступок сполна. А у тебя, кстати, возле глаза до сих пор…это…слюна…вытереть бы…

— А что? Где?! — заметалась она в панике, и лихорадочно начала искать платок, а после быстро спряталась за спинами суровых охранников, оттирая свое миленькое личико.

Ну а мы расталкивали всех и выбирались подальше.

Через минуту мы сидели на ступеньках какого-то дома и Хань, ахая и охая, тер те места, куда пришлись самые болезненные удары, и, видимо, хрупкая на вид девушка, обладала вполне себе мощными ударами.

— Ну и зачем это было делать? — укоризненно спросил я Ханя.

— Я отплатил… — ответил он, надувшись.

— По-моему, ты не отплатил, ты получил еще больше. И еще вдобавок получил славу того, кто плюет девушкам из приличных семей в лицо. Как думаешь, много девушек теперь захотят с тобой общаться?

— Я…я…. я не специально. Пойми, Ван, просто я не смог сдержаться, эмоции взяли вверх… — Он потупил глаза. — Со мной иногда такое случается, приступы неконтролируемой злости на какую-то обиду….Матушка меня постоянно ругала за это, но избавиться от этого я так и не смог. Просто когда я увидел ее красивое лицо, и вспомнил тот плевок… На меня словно кровавая пелена нахлынула, я понял, что должен…

— Должен плюнуть? — хмыкнул я.

— Да.

Я его похлопал по спине.

— Ты же понимаешь, что всё могло закончиться намного хуже? Ее охранники могли тебя просто избить, причем сильнее, чем она, и ты бы остался в Синем Чжане покалеченным. И, естественно, пропустил бы вступление в школу Небесных Наставников.

Хань аж открыл рот от внезапного осознания последствий своего импульсивного поступка.

— Да, Ван, ты прав. Это была глупость.

— Тем более, что ее позор видели все, а ее плевок видели только мы с тобой.