А вы похожи, — заметил я. — Оба только о женских ножках и думаете.

«А что, разве есть что-то прекраснее женских ножек?»

Крыть было нечем. Мне ножки тоже нравились.

«То-то же!»

Шел третий час нашего подъема. Мы были последними. Хань с трудом передвигался, потому что постоянно хомячил свою провизию, приговаривая, что ему тогда не так холодно. Может, это было и правильно, но сильно нас замедляло. Его план облегчить свою котомку, сжирая запасы, был изначально довольно сомнительным, и теперь ему, как мне кажется, стало еще сложнее взбираться.

Первые сто ступеней мы прошли бодро. Справа, слева и сверху, словно скалолазы, передвигались Практики Школы, используя, очевидно, какую-то технику. Я надеялся, что они тут для того, чтобы спасать не слишком ловких поступающих.

Я взбирался и немного топтался на каждой ступеньке. Хвала Небесам, скользко не было. Иначе бы подъем превратился в ад. Плюс, теперь у меня была обувь, что в этих морозных местах было очень кстати. Ее мне очень вовремя купил Хань в Синем Чжане. И сейчас она очень пригодилась, так что мои пальчики не мерзли. Почти. Кроме мизинца. Он отмерз начисто. Остальные, вроде, неплохо грелись друг о друга.

— Спасать будете? — спросил я одного из посланников Школы.

Тот ничего не ответил, просто застыв с надменным и неприступным лицом, словно бы не услышал слова такой букашки, как я.

Ну и ладно. Я в своих силах уверен. А вот Хань… Его приходилось постоянно придерживать, так как его котомка то и дело норовила перевесить и обрушить этого толстяка вниз. А поднялись мы уже довольно высоко. Падать будет больно. Смертельно больно. Поэтому лучше не падать.

Остановки делали каждые полчаса. На удивление, выдохлись мы примерно одинаково, может, потому что последние десять минут я силком тащил толстяка? В любом случае, воздух тут был морозный, тяжелый. Надо сказать, остальные тоже сильно далеко от нас не ушли.

Поначалу я думал, что обойдется без подлянок. Но это, видно, какая-то забытая старческая наивность проснулась и взыграла, потому что где-то с пары тысяч ступенек в нас полетело всё, что можно и нельзя: камни, земли, куски еды и прочее. Исполнителями подобного действа были те самые, злые на мою красоту парни. Вот и всплыл очевидный минус идти последним — ты открыт для подленьких атак сверху.

А что такое, когда тебе на голову с огромной высоты падает камень прямо в темечко? — Это, во-первых, сильнейшая боль, звон в ушах и голове, а во-вторых — это неиллюзорный шанс свалиться вниз. А до земли уже было больше пятисот метров. Каким-то чудом мы удерживались и карабкались.

Сказать, что путь был тяжелый — не сказать ничего. Наверное, если б не я, Хань бы сдался еще где-то в самом начале. А так я подбадривал его и помогал, удерживая в опасные моменты, а иногда и просто силком тащил на себе.

«Ты ему прям как мамка. Только что пылинки не сдуваешь».

Если не я, то кто?

«Путь Практика — Путь преодолений, и помощи ждать неоткуда. Кто не справляется сам, тот не растет, тот остается слабым».

Ну, это твой путь. А я помогу толстяку. Тем более, мне не сложно. Я не могу оставить его там, внизу — он должен поступить в эту Школу.

«Ты еле поднимаешься и пыхтишь, как чайник. Не сложно ему. Хах. Насмешил».

Ну да, было немного тяжеловато, а впереди было не меньше половины пути. Хорошо хоть подъем перестал быть настолько отвесным и появились места, где можно передохнуть.

Хань грузно рухнул на небольшой уступ. Я тяжело дышал. Он тяжело дышал. Все наверху тоже тяжело дышали. Я бы даже сказал, прямо пыхтели. Однако остановки, видимо, были разрешены, потому что никто нас пока не подгонял.

В один из моментов мимо нас пролетело тело. Женское. За которым тут же рванул Практик в голубом.

«Ишь какой прыткий! Такую красотку я бы и сам рванул спасать — верный способ завязать знакомство и…пощупать все самые интересные места».

Через минуту он уже возвращался, неся девчулю на плече и похлопывая ее по сочному заду.

«Я ж говорил! Вот кто не теряет времени зря, в отличие от тебя. Вот так должен действовать настоящий Практик. Увидел девушку — и понес куда надо. Ух, а какой сочный попец, так бы и шлепнул от всей души!»

В этом я не сомневаюсь.

Хань завистливо посмотрел на Практика, а потом на девушку, которая уже весело щебетала со своим спасителем — он убеждал ее, что таким ученицам у них в Школе будут только рады.

И да, он вернул ее на то место, с которого она упала.

— Что-то у меня сомнения, что меня точно так же вернут на место… — буркнул Хань.

— Надо было рождаться хорошенькой девушкой. — заметил я. — Мне кажется, нас вообще спасать никто не будет.